Революция - Виктор Сергеевич Мишин

как-то не хочется. Да, при обстреле никто из окопов не вылезает и не бегает по передку, но и вот так, совсем без движения тоже не бывает. Просто дело в том, что со своих позиций мы видим не только окопы, но и блиндажи, а также полоску между линиями обороны. Хоть какое-то, но движение быть обязано, не бывает так.

Покинуть позицию среди бела дня очень неприятное занятие. Ползёшь по сантиметру в минуту, понятно, что сейчас начало двадцатого века и разных технических средств, способных помочь врагу тебя увидеть, пока нет, но бинокли-то никто не отменял. На удачное преодоление нужного расстояния надежда одна, на самом деле, это артобстрел. Пока он продолжается, вряд ли кто-то отчаянно смелый будет сейчас наблюдать за нейтралкой.

– Может, они просто схоронились так, на время обстрела? – доложив командиру о наших наблюдениях, выслушиваю его размышления.

– Вряд ли, господин капитан, повидал уже реакцию противника на обстрелы, не могу себе такого представить. А вот то, что они заранее узнали о том, что орудия привели в боеготовность, поверю легко. Узнали и отошли.

– Но ведь в чисто поле не отойдёшь…

– А зачем? Прямо за этой деревней, что стоит за позициями бошей, большой холм, займи на нём оборону, и все, кто будет проходить через оставленную деревню, как на ладони. Мы получим кинжальный огонь в упор, простите, но будет беда.

– Ещё и французы, как назло, забрали у нас последний аэроплан, разведку с воздуха не провести, – задумчиво продолжал рассуждать капитан Белявский.

– Если нашу авантюру нельзя отменить, то имеет смысл немного подстраховаться, – заключил я, – разрешите?

– Да, прапорщик, конечно, выскажите вашу идею, даже интересно, что вы такого придумали!

– В общем-то, ничего сложного, просто, не имея возможности провести грамотную разведку, выберем меньшее из двух зол. Мы с моими стрелками проберемся в деревню…

– Вы что же, Николай Васильевич, с ума сошли? А если немцы вовсе не покинули эту злосчастную деревню, а как раз поджидают там таких, как вы?

– Ну, ваше высокоблагородие, мы же не во весь рост пойдём, со знамёнами и с барабанным боем. Пролезем тихо, нам только нужна небольшая поддержка.

– Какая?

– Слышите, артподготовка перешла в режим «в час по чайной ложке»?

– Ну да, скорее всего, заканчивают, снаряды экономят, черти артиллерийские.

– Убедите их не прекращать стрельбу ещё полчаса. Плотного и не требуется, достаточно вот такого, беспокоящего огня.

– Что же, разумно, идите, Воронцов, я в штаб!

И мы пошли. Сначала я вернулся к мужикам, ожидающим меня и наблюдавшим за округой, изложил им свой план, за что, естественно, «получил» по шапке от Копейкина. Пришлось показать на словах, кто из нас офицер. Проняло. Он и так бы пошёл туда, куда я скажу, но вот побурчать Старый любит, не отнять. Возраст такая штука, работающая в обе стороны. Он прекрасно понимает, что я прав, но с высоты прожитых лет упирается, бурчит и обдумывает, как лучше выполнить задание.

Артиллерия так и продолжала кидать снаряды в час по чайной ложке, как я и просил, видимо, ротный смог убедить кого нужно. Под это дело мы вполне легко проползли к деревне и сразу остановились. Она была заминирована, и это вновь внесло коррективы в наши планы. Пришлось отправить Малого назад, чтобы предупредил командование. Я ни разу не сапёр и совершать походы по вражескому минному полю не стану.

Забрались в один из еле живых домиков и чуток расслабились, но реально чуток. Французские деревенские дома это не одно и то же с нашими, российскими. Стены держались буквально на честном слове, это не наши, собранные на века избушки, которые стоят, даже будучи абсолютно гнилыми. Здесь и стены тоньше, и крыша не пойми из чего сделана, более тёплый климат, наверное, сказывается.

Минут через сорок к нам прибыл сам командир роты. На пузе приполз, как и сам Малой, надо же, не боится испачкаться!

– Прапорщик, что у вас? – потребовал он доклад.

– Хреново дело, ваше высокоблагородие, мины кругом, эти твари знают, как себя обезопасить, но мы тоже не лаптем деланные. Справа по низине, а оттуда через кусты можно зайти с фланга. Условие прежнее, артиллерийский огонь должен продолжаться, ну и…

– Много там не проведёшь, так? – дополнил мою мысль капитан.

– Разом – да, – согласился я.

– Очень плохо, очень, – кусая губы, пробормотал ротный, – хоть какую-то часть мы сможем здесь протащить?

– Отдельных бойцов, единицы пройдут, прежде чем будут обнаружены или на минах начнут подрываться, – поморщившись, ответил я.

– Так, прапорщик, я возвращаюсь в роту, направлю тебе взвод подпоручика Палочкина, постарайся их провести здесь. Люди там хорошие собраны, у всех боевой опыт, старослужащие, думаю, вам все удастся. Сам возьму оставшиеся два взвода и попробую зайти с фланга. Твоя задача…

– Моя? – перебил я ротного невежливо, даже нагло с моей стороны.

– Твоя, – утвердительно, не обращая внимания на мою наглость, тут же бросил ротный и повторил ещё раз: – Твоя, прапорщик. Коля, Палочкин совсем зелёный, только из училища, помоги ему.

– Как прикажете, ваше высокоблагородие, – козырнул я.

Ну и помог… Из взвода подпоручика Палочкина погибло «всего» пятеро, это были те, кто слушал исключительно своего командира и не воспринимал мои подсказки. Палочкин сам, на удивление, оказался вполне вменяемым, правда, после того как его прилично оглушило и царапнуло осколком. Вот после этого да, начал буквально в рот заглядывать. Потеряли мы пятерых погибшими, восемь солдат получили различные увечья, в остальном вполне себе сохранили боеготовность. А вот первый и второй взвод, которые вёл в бой сам командир роты, потрепали куда серьёзнее. Сам командир роты, капитан Белявский, едва уцелел, с множественными осколочными ранениями он покинул нас, оказавшись в госпитале. На самом деле ему повезло, что так отделался, просто французы помогли и быстро эвакуировали, иначе… Один из немецких снарядов, выпущенных по наступающим в полный рост русским солдатам, разорвался в нескольких метрах от командира. Посекло его очень сильно, возможно, даже спишут теперь, если вообще восстановится, но простым бойцам повезло куда меньше. Вообще, эти наставления для боя от Драгомирова начинают не просто мешать, а просто вредить. Когда прославленный военачальник писал свои труды, война была другой, нынче всё не так. Капитан Белявский вёл роту, как учили, в полный рост… Мать его за ногу, служака хренов. А немцы молодцы. Несмотря на постоянный огонь нашей артиллерии, был он правда жидким, боши ударили в ответ более прицельно. Дождавшись атаки нашей пехоты, они с высоты открыли убийственный огонь в упор. Спасло нашу роту только то, что удар был отвлекающим. Французы, дождавшись, когда наши