Когда солнце взойдет на западе - Анна Кей

обмануть кого-то. Она уважала за это мальчишку и поэтому не видела смысла сомневаться в его словах сейчас. И это же заставило ее подобраться и впиться в него взглядом. В конце концов, животные таких размеров водились только в лесах и были опасны.

– Где ты ее видел? – строго спросила Аямэ, из-за чего Ясуси сжался, боясь отвечать на вопрос, но все равно тихо произнес:

– В нашей комнате.

Ей послышалось. Наверняка сказались усталость, легкое отравление и отсутствие сна.

– Ладно… – Аямэ тряхнула головой, пытаясь собрать мысли, которые разбегались, как завидевшие ее мелкие ёкаи. – Расскажи мне, как это случилось.

– Мне приснился сон, – несмело начал Ясуси, но, поняв, что его внимательно слушают, забормотал с небывалой прежде скоростью. – Это было очень страшно. Как будто все демоны с картинок ожили и нападали на людей. Их было много! Очень много! Я был со старшей девочкой, а потом она упала и исчезла, а потом… потом я был один, а ёкаев стало вдруг еще больше, и я очень испугался! Я… я… я очень хотел, чтобы кто-то был рядом! А потом проснулся и увидел в комнате кошку.

Аямэ моргнула раз, второй, потом еще раз и наконец окинула Ясуси нечитаемым взглядом с ног до головы. Ему же было шесть! Так какого?..

– Кошка… исчезла, когда ты проснулся и увидел ее? – на всякий случай решила уточнить Аямэ для уверенности.

– Эм, – замялся Ясуси, Аямэ вскинула бровь, требовательно глядя на него. – Вообще-то она пошла за мной. Кошка за домом. Тетя, все хорошо?

Мелкий гаденыш, судя во всему, умудрился призвать сикигами в шесть лет – неслыханно рано по любым стандартам – и имел наглость спросить, все ли хорошо?!

– Ладно, показывай свою кошку. – Аямэ крепко зажмурилась и перевела дыхание, пытаясь прийти в себя.

Ясуси, явно довольный, что от него не отмахнулись, ухватил Аямэ за руку и потащил за собой. Вдохновленный, что за ним послушно следуют, он ускорился, и довольно скоро они свернули за угол дома и едва не налетели на ту самую кошку. Хотя назвать ее хищной лесной кошкой было куда правильнее и разумнее.

Чуть размытые очертания подрагивали, однако животное выглядело удивительно целостным для впервые призванного сикигами. И держалось в мире людей на порядок дольше, чем это обычно происходило. Ее собственный волк, призванный Аямэ в восемь лет сразу после смерти Рэн, развеялся спустя несколько мгновений, пусть и выглядел как настоящий хищник – никто не мог отличить духа от простого животного.

Ясуси завороженно смотрел на кошку, чей хвост лениво волочился по земле. Даже руки мальца подрагивали, словно он хотел подойти к сикигами и запустить пальцы ему в шерсть.

– Ясуси-тян, – негромко начала Аямэ, переводя взгляд с кошки на племянника, который неохотно оторвал глаза от животного. – Ты не устал?

Он задумчиво склонил голову набок, прислушиваясь к ощущениям. Ясуси выглядел выспавшимся, отдохнувшим, пусть и немного напряженным, как после тренировки.

– Немного? – нерешительно произнес он, поднимая взгляд на Аямэ. – Я… в порядке.

– Хорошо, – кивнула она, вновь обращая внимание на кошку. – Я могу подойти к твоему сикигами?

– А она вас не обидит? – тут же взволнованно спросил Ясуси, вцепившись в хаори двумя руками, и даже потянул Аямэ на себя.

– Ты же не хочешь меня обидеть?

– Нет! – В его голосе отчетливо слышалось возмущение пополам с паникой.

Аямэ мягко отцепила от себя детские пальцы, несколько неуклюже, но легко и тепло похлопала Ясуси по голове, а после решительно приблизилась к сикигами. Кошка вперилась в нее немигающим взглядом прозрачно-зеленых глаз. Ее собственный сикигами волка появился рядом и тут же немного вышел вперед, намереваясь защищать Аямэ в случае опасности.

Она легко потрепала волка по холке, а после решительно протянула руку к кошке, словно та была простым животным. Когда она никак не отреагировала, Аямэ тихо хмыкнула и решительно опустила руку на голову духа, разместив ее точно между ушами, и поскребла пальцами шерсть – мягкую и густую. Сикигами не совсем довольно заворчал, но так и остался сидеть на месте, позволяя Аямэ рассмотреть его со всех сторон.

Как она и думала, сикигами практически полностью сформировался. Он лишь изредка размывался, возвращаясь в свою духовную ипостась. Аямэ вновь посмотрела на Ясуси, который вжал голову в плечи и не сводил глаз с духа, будто опасался, что тот нападет.

– Ясуси-тян, расслабься.

Он мельком взглянул на Аямэ и вновь вперился взглядом в сикигами. Своего сикигами.

Аямэ тяжело вздохнула. Это не ее обязанность – успокаивать ребенка и пояснять, что случилось, а Йосинори или в крайнем случае Генко. Точно не ее. Она даже не знала, какие слова подобрать, чтобы донести до Ясуси, что он сделал.

Волк, следуя мысленному указу своей хозяйки, повалил мальца на землю, по-собачьи обнюхивая ошарашенное лицо. Кошка под рукой Аямэ напряглась, став совершенно целостной – ни малейшего изъяна, – но довольно быстро успокоилась, и только мечущийся по земле хвост указывал, что сикигами готов в случае необходимости защитить своего призывателя.

– Ты знаешь, кто такой волк? – спросила Аямэ, оставляя кошку в покое и подходя к племяннику.

– Ваш сикигами, тетя, – уворачиваясь от мокрого носа, ответил Ясуси.

– А кто такой сикигами?

– Дух-защитник.

– Подробнее, пожалуйста, – как на занятиях, которые порой проводила, произнесла Аямэ. Учитель из нее вышел откровенно паршивый, но сейчас она старалась.

– Ну… Это духи, которых может призвать оммёдзи?

Аямэ еще раз тяжело вздохнула. Прежде не было прецедентов, чтобы сикигами призывали в шесть лет, но многое происходило впервые. Когда-то самым молодым призывателем называли ее. Даже Йосинори призвал своего первого сикигами позже, но только потому, что до того момента не нуждался в духах-защитниках. Ну и потому, что первым его сикигами сразу стал один из двенадцати генералов, а на это требовалось колоссальное количество сил.

В любом случае будущим оммёдзи рассказывали о духах только лет в восемь-девять, так что неудивительно, что Ясуси не знал подробностей.

– Сикигами – это духовные сущности: мелкие, незначительные ками, ёкаи, которые по какой-то причине не исчезли в Ёми, сильные души давно умерших людей. Их объединяет одно – в прошлом они творили зло. И чтобы хоть как-то загладить свою вину и покинуть мир людей, промежуточный для них, чтобы исчезнуть или переродиться, эти сущности могут стать сикигами. При условии, что их призовет оммёдзи.

Ясуси сосредоточенно кивнул, что выглядело несколько забавно, так как его все еще придавливал к земле волк, продолжая обнюхивать. Для своего возраста Ясуси был слишком умен. Во благо себе или во зло – неясно.

– Тетя, получается, эта кошка…

Аямэ улыбнулась, и Ясуси снова кивнул.

Волосы, и без того спутанные, теперь окончательно извозились в пыли, и Аямэ постаралась не рассмеяться. Обычно Ясуси представлял собой образцового ученика – ни единого пятнышка на одежде, ни одного замечания к поведению. Сейчас же он больше напоминал Аямэ… ее саму после смерти Рэн. Запыленный, растрепанный и нахмуренный, потому что волк продолжал к нему ластиться. Аямэ в детстве так выглядела в большинстве случаев потому, что хотела позлить мать.

Кику никогда не показывала, что по-настоящему горевала. Аямэ и вовсе считала, что мать не испытывала боли от потери старшей дочери. Сожаления, что истинная наследница клана не принесет ей ожидаемого почета, у нее наверняка были. Огорчение из-за того, что в живых осталась обещанная богам дочь, тоже. Аямэ могли забрать в любой момент, и тогда уже не Кику бы заправляла всем в клане, влияя на дочь, а Хитоси – странный и не особо любимый племянник, которого матушка отдала на воспитание бывшей супруге отца, а не растила сама, как полагалось.

Кику всегда думала только о себе. Дети для нее были не более чем средством удержать в своих руках власть.

Покачав головой, чтобы отогнать ненужные мысли, Аямэ сосредоточилась на Ясуси. Он наконец выбрался из-под волка и теперь отряхивал одежду, приводя себя в порядок, пытаясь стать тем самым образцовым учеником.

– Ясуси-тян, ты ведь понял, почему я спросила тебя о сикигами?

Он прекратил отряхивать свое хаори и неловко выпрямился, нервно теребя пальцами штанину. Бросив настороженный взгляд на кошку, Ясуси кивнул.

– Это… мой сикигами. – Он сглотнул, а после неожиданно решительно