Дядя самых честных правил 11 - Александр Горбов

полностью готов встретиться с испанскими грандами. Только желательно по одному — пока я не наработал опыт без Таланта, сразу двоих противников одновременно мне не потянуть. Придётся искать случай, чтобы подловить врагов по отдельности.

* * *

Говорят, что когда спишь на новом месте, то обязательно должен присниться вещий сон. Но мне шанса проверить эту примету не выпало: я ворочался в постели, смотрел в темноту и никак не мог заснуть. И «наслаждался» доносившимися из внутреннего дворика отголосками «музыки». Марья Алексевна всё-таки исполнила свою угрозу и засела там полуночничать с арфой.

Таня тихо посапывала рядом со мной, ничего не слыша и видя уже третий сон. А я думал то об одном, то о другом, прикидывал план на завтрашний день. Пока меня не одолел голод и не пришла единственная полезная мысль — сходить на кухню и чего-нибудь съесть. Если и потом не захочется спать, то позову Кижа и проверю, как он выполнил «домашнее задание» по деланной магии.

Накинув халат, я вышел во внутреннюю галерею и тут же погрузился в звуки «музыки» старой княгини. Ну, что сказать: с тех пор, как мы познакомились, некоторый прогресс всё-таки появился. По крайней мере, теперь это не похоже на крики кота, которого тянут за хвост. Да и Марья Алексевна стала играть тише, чтобы не мешать окружающим.

Внутренний дворик был передо мной как на ладони. В свете свечей княгиня сидела возле фонтана и самозабвенно дёргала струны инструмента. На кресле рядом с ней развалился Мурзилка и махал кончиком хвоста в такт музыки.

— Тебе нравится? — спросила у него Марья Алексевна. — Я назвала эту композицию «Ночной ноктюрн».

Кот одобрительно кивнул.

— А теперь послушай вот эту новинку. «Северная стрипсодия»!

Но прежде чем княгиня успела ударить по струнам, во внутреннем дворике раздалось шлёпанье босых ног и из-за колонны появилась Лиза Боброва. С хмурым лицом, в длинной ночной рубашке и с плюшевым медведем под мышкой.

— Лизонька, ты что здесь делаешь? — Марья Алексевна всплеснула руками.

— Уснуть не могу, — мрачно буркнула девочка. — А ты, бабушка Марья, музыку играешь?

Старая княгиня смутилась.

— Так, немножечко.

Девочка подошла к креслу с Мурзилкой, подвинула кота и села рядом.

— Можешь мне колыбельную сыграть? — попросила она.

— А… — Марья Алексевна с сомнением посмотрела на арфу, на свои пальцы и снова на арфу.

— Пожалуйста!

— Я… я попробую, Лизонька.

Княгиня подняла руки и застыла, будто испугавшись знакомого инструмента. Девочка молчала, гладя Мурзилку. Я тоже не шелохнулся, ожидая развязки.

Выждав почти минуту, Марья Алексевна тронула струны. Очень нежно, едва-едва касаясь их пальцами. К моему удивлению, по внутреннему дворику разлилась тихая, чуть печальная мелодия. И вместе с ней покачивался эфирный фон во всём доме — Талант княгини подыгрывал хозяйке, тоже «музицируя» силой. Я никогда не слышал, что такое возможно, но и не верить собственным глазам не мог. Княгиня и Талант «звучали» вместе, создавая нечто необычайное.

Глаза девочки закрылись, она улеглась рядом с котом и заснула. А следом и меня начало неожиданно клонить в сон, да так сильно, что я едва успел дойти до постели. Лёг и мгновенно вырубился, едва коснулся головой подушки. И никаких снов, ни вещих, ни обычных, не видел до самого утра.

* * *

Несмотря на вечернюю бессонницу, встал я ещё до рассвета. Спустился в столовую, собираясь сварить себе кофий, но там уже хозяйничала Настасья Филипповна, накрывая завтрак на одну персону.

— Садись, Костенька, сейчас тебе всё принесу.

Ей-богу, будто я никуда и не уезжал из Злобино!

Как по волшебству, передо мной появился кофейник, тарелка с горкой блинов, плошки с начинками для них и вазочки с вареньем.

— Посидите со мной, Настасья Филипповна?

Она не стала отказываться. Присела за стол и разгладила ладонями юбку на коленях. Я налил ей кофия и улыбнулся.

— Как вам наш новый дом?

Ключница отпила глоток и покачала головой.

— Непривычно очень, Костенька. Пальмы эти разлапистые, погода другая, жарко очень. А говорят, что зимой тут и снега не бывает вовсе. — Она обвела столовую взглядом. — Но усадьбу тебе построили хорошую, даже лучше, чем в Злобино. И детям здесь нравится.

— А вам?

— Да что меня спрашивать! Сыта, одета, поспать есть где, и будет с меня. А так хоть дальние страны посмотрела на старости лет, уже радоваться надо. Ой, забыла сказать — там Камбов приехал, говорит, вы сегодня собираетесь в город ехать.

— Есть такое дело. Скажите, чтобы его сюда позвали.

Настасья Филипповна осуждающе на меня посмотрела.

— Вот ещё! А то я не знаю — начнёте о делах разговаривать, только кофий пить будешь и не поешь как следует. Нет уж! Вот позавтракай, тогда и со своим опричником порешаешь.

Я рассмеялся и демонстративно положил себе добавку. Это она точно подметила — есть за мной такой грешок. А день сегодня будет длинный, и нет уверенности, что найдётся время на обед и ужин.

* * *

Таню я предупредил ещё с вечера об отъезде. Не собирался её будить, но она всё равно спустилась меня проводить.

— Уверен, что не нужна моя помощь? — спросила она, поцеловав. — Я неплохо отработала всполохи, если ты помнишь.

— Я только посмотрю и оценю уровень грандов. Если там мальчишки, то и сам разгоню их тряпками. Обещаю, на рожон лезть не буду.

Поцеловав её ещё раз, я подхватил толстую сумку с бумагами и вышел из особняка.

— Доброе утро, Константин Платонович!

Камбов и Киж ждали меня с лошадьми и пролёткой, в которую уже загрузили картечницу, завёрнутую в парусину.

— Доброе, судари. — я отдал сумку Кижу. — Все готовы? Тогда отправляемся.

Запрыгнув в седло, я приторочил к нему узкий кожаный чехол с разобранным grand wand’ом и сдвинул на поясе длинную кобуру с Нервным принцем. Ну что, судари гранды, проверим, какова деланная магия против Талантов?

Глава 7

Ловись рыбка

— Князь! Князь!

Крик настиг меня уже у ворот. Я остановил коня и обернулся. От дальнего флигеля к нам бежал алеутский шаман. Бубен, подвешенный на ремне через плечо, колотил его по бедру, а на синем лице застыло озабоченное выражение.

— Князь! — он тяжело выдохнул, останавливаясь за пару шагов от меня. — Я с тобой ехать, однако.

— Зачем?

— Духи сказали, дело у тебя