Будни зеркальщика - Кирилл Юрьевич Шарапов

Радим закончил мазать своей кровью руны, тщательно проверил, чтобы не осталось ни одной чистой, белая кость стала алой. Достав из кармана бинт, он перемотал порез и протянул руку Лирее, которая тут же завязала узелок.

— Ты так уверен в себе? — поинтересовался Редан.

— Начнем, — произнес Вяземский и перешел в боевой транс.

Мир для него перестал существовать, исчезли звуки. Стреф, артефактор и девушка стали зыбкими тенями. Все, что могло помешать, отодвинулось, осталась только маска на столе, на которой он сконцентрировался. Уперев палец в амариил, Вяземский подал на него энергию. Багровый огонь внутри камня стал куда как ярче, и с каждой секундой он разгорался все сильнее, забирая в себя прорву энергии. Прошло с десяток минут, камень забирал и забирал, накапливая в себе его силу. Радим не знал, насколько пострадал его резерв, но чувствовал, что четверти лишился. На двадцатой минуте камень резко вспыхнул, заставив зажмуриться. От амариила по рунным цепочкам побежали ручейки серебристого света. И не прошло и двух минут, как он окутал всю маску. Теперь отток из резерва стал серьезней. Десять минут — половины всего накопленного точно нет, но и того, что осталось, хватит. Полчаса позади, тени на периферии о чем-то шепчутся, иногда разворачиваются, смотрят в его сторону.

Прошли еще двадцать минут, по его прикидкам осталась четверть от запаса. А ведь он прежний не потянул бы и трети от необходимого. Теперь понятны сомнения Редана, и почему тот сказал про двух, а лучше трех ведьм. Конечно, старшая, наверное бы, справилась и в одиночку, они всю жизнь копят силы и превосходят любого зеркальщика. Но старших немного, Жданов говорил, что в ковене их всего семь. Хотя он далеко не единственный, какие-то, как Анея, вольные, но все равно это самые старые и сильные ведьмы.

Радим начал уставать, рука медленно немела, находясь в одном положении и напряжении. Надо было сидя это делать, было бы куда как проще, но теперь уже поздно,придется стоять до конца, малейшая ошибка, и он лишится маски.

Именно в этот момент концентрация серебряного сияния стала максимальной. Кровь, которая покрывала маску, стала его впитывать. Не прошло и десяти секунд, как от него ничего не осталось, зато она начала светиться темно-алым. Прошла минута, и это свечение сошло на нет, но кровь никуда не делась, она осталась на маске ищущего навечно. И тут Радим ощутил, что все кончено, амариил прекратил тянуть из него силу. Вяземский вышел из боевого транса и покачнулся, ноги держали крайне плохо. Он опустился в кресло и, вытащив сигарету и зажигалку, прикурил.

— Невероятно, — прошептал артефактор. — В одиночку такой объем энергии… Как такое возможно? Я не уверен, что у старших ведьм имеется такой резерв, и то они всю жизнь копят, а тут человек, новичок, который силу хлебнул меньше года назад. Как?

— Ты же понимаешь, что не скажу, — улыбаясь, ответил Вяземский, беря со стола полумаску и надевая ее на лицо, затянул сзади ремни.

Нет, точно нужно будет озаботиться иной системой крепежа. Мир тут же стал призрачным, он словно серой дымкой подернулся. Радим посмотрел на присутствующих, они тоже изменились, кожа у них вместо белой стала серой. А вот это интересно — на дверях начертаны руны, скрытые, но теперь он их видел. Очень серьезная защита, причем не только от тех, кто без спросу решит сунуться, но и от подслушивания. А что, интересно, с резервом? Дикий подошел к зеркалу, висящему на стене, и, приложив пальцы, нащупал свое хранилище.

— Это невозможно, — услышал он вскрик Лиреи, — у людей не бывает такого резерва. И это при том, что ты потратился на пробуждение артефакта.

Вяземский на это только хмыкнул, дочка главы клана увидела лишь ничтожную часть его сил. Да, благодаря маске, имеющийся резерв прибавил с четверть, а то и треть, и теперь добрался до половины.

Радим стащил маску и медленно кивнул Редану.

— Мое почтение, мастер, ты прекрасно справился с работой.

— Ох, и жуткая она у тебя, — прокомментировала Лирея, когда он ее снял и убрал в ларец. — Когда ты ее надел, сразу светиться алым начала, ночью, наверное, вообще страх будет.

Радим вспомнил, как пугал Борца, и улыбнулся, наверняка тот от страху в штаны бы наделал.

— Уже уходишь? — заметив, что он взялся за ручку шкатулки, резко погрустнела Лирея.

— Да, мне пора. Как я сказал, у меня там большие проблемы. — Он посмотрел на грустную девушку. — Обещаю навещать, и постараюсь не пропадать. Но не жди, что я отвечу на твои чувства взаимностью, мы с тобой уже это обсуждали. В том мире есть женщина, которую я люблю, и которой очень дорожу. Не трать на меня время, ничего у нас с тобой не выйдет.

— А я все равно буду ждать тебя, — решительно заявила девушка и, резко поднявшись, вышла и комнаты.

Радим бросил взгляд на Стрефа, тот только руками развел.

— А ведь она упрямая, — заметил старик, — вся в мать. Глупостей делать больше не будет, но и от цели не откажется.

— Насчет первого — очень надеюсь, а насчет второго — может, исчезнет эта блажь через какое-то время? — прокомментировал слова главы клана Радим. — Все, я ушел, время поджимает.

Десять минут, и он вышел из зеркала в своей квартире.

— А ведь у меня есть новый дом в Водном, — неожиданно вспомнил он. — Надо взять Ольгу и съездить туда, глянуть, что да как.

Бросив взгляд на часы, которые показывали, что время приближается к двум, он достал служебный телефон и набрал номер Ольги.

— Вернулся? — голос ее был теплым, ни следа от трудного разговора, состоявшегося два часа назад.

— Да, дело сделано, артефакт у меня, можем прогуляться в ту деревню. Сейчас я подъеду в управление, и прямо из твоего кабинета пойдем.

— Отлично, жду, на пропускном пункте предъявишь удостоверение, я предупрежу их. Все, я дела заканчивать.

Радим нажал отбой и принялся одеваться. На этот раз никакой черной формы, она для зазеркалья, тактические штаны, высокие ботинки, водолазка и черная кожанка ВДВ от «Армии России», которую прикупил в Москве осенью.

Глянув на себя в зеркало и убедившись, что