Фабрика душ - Аоко Мацуда

Розовато-коралловые губы женщины-администратора произнесли имя Кэйко.

Кэйко поднялась с дивана, словно очарованная этим прекрасным оттенком и ее мягким голосом, и направилась к стойке, чтобы получить таблетки, которые упростят жизнь ей и ее телу.

Все новые и новые женщины появлялись у стойки, и очередь росла.

Неужели их и правда всего один процент? Неужели это нужно всего одному проценту женщин?

Не может быть.

Кэйко была в этом уверена.

Очередь, которой не было конца, казалась ей неопровержимым доказательством.

Покинув высотку и нырнув в прямой подземный переход, Кэйко тут же надела наушники и включила песню группы ХХ.

В уши полилась драматичная, навязчивая мелодия вступления. Даже на этом моменте, сколько бы Кэйко его ни слушала, настроение ее заметно улучшалось. В ней вновь оживали те эмоции, что она испытала, познакомившись с композицией впервые.

Кэйко шагала в такт голосам девушек. Судя по прогнозу, погода должна была ухудшиться, так что она надела лоферы из искусственной кожи, которые не жалко и промочить. Обувь была жестковата, но в то же время создавала ощущение надежности.

Большинство прохожих тоже были в наушниках. Что ни говори, а для многих людей возможность одним нажатием кнопки включить любимую песню – настоящее спасение от ежедневной рутины.

Кэйко хотелось хлопнуть каждого из них по плечу, понимающе кивнуть.

Стены подземного перехода выцвели, а один из небоскребов, к которому он прилегал, совсем обветшал – по плану его должны реконструировать, так что всех арендаторов попросили на выход. Разглядывая информационный стенд, с которого исчезли все названия, кроме «Макдоналдса», Кэйко подумала, что вот так, наверное, и выглядит конец света. Находившийся в том же здании ресторан русской кухни, который нравился Кэйко, переехал по соседству, вот только она пока так ни разу там и не была – обычно она заглядывала туда на обратном пути из «Клиники для женщин».

Песня закончилась. Начался следующий трек. Кэйко зашагала быстрее, следуя ритму мелодии. Она все шла вперед, сквозь толпу, наводнявшую переход.

Интересно, откуда же столько очарования в песне, которую поют эти послушные девочки, беспрекословно подчиняющиеся мужчинам, что написали эту музыку и создали этот бунтарский образ? Сейчас, когда так легко добыть любую информацию, вдвойне становится понятна эта система, в которой айдолов буквально используют и продают, и все же она не могла перестать восхищаться ими. Наверное, все это именно из-за таких, как Кэйко, обычных граждан, которые живут в обществе эксплуатации и потребления. Из-за того, что каждый понимает – выживать в таком обществе трудно, иногда просто невыносимо.

Кэйко приходила в недоумение каждый раз, наблюдая, как девчонки из группы в шутку говорят, что не умеют петь или танцевать. Конечно, многие жалуются, что из-за таких, как они, развлекательная индустрия в Японии и развалилась окончательно, но Кэйко обожала этих девочек до такой степени, что никак не могла просто с этим согласиться и вычеркнуть их из своей жизни. «Нет же, нет», – вертелось у нее в голове. А еще Кэйко не понимала людей, которых привлекала «незрелость» девчонок и которые говорили, что айдолы взрослеют у них на глазах. ХХ и ее подруги по группе просто казались ей крутыми. Просто классными. Поэтому они ей и нравились.

Кэйко не могла перестать наблюдать за ними. Потому что они решили все-таки попытаться, несмотря на то, что система всем хорошо известна, несмотря на очевидную тщетность их попыток. Ей хотелось бы увидеть, что же из этого всего выйдет. Хотелось знать. Ведь это ждало и ее – Кэйко, живущую в зеркальном отражении все той же системы.

«А может, это будущее и ХХ с девчонками», – невольно подумала Кэйко – эта мысль пришла к ней впервые. Но если то, что они делают, не надежда для всех остальных, то что тогда?

– Да почему же? Почему?

Громкий звук донесся до ее ушей, проникая сквозь наушники, откуда лились голоса девушек.

Кэйко испуганно обернулась. Она спешно сняла один из наушников.

Перед ее глазами предстала парочка в траурных одеждах, мужчина и женщина лет тридцати.

– Ну почему? Почему же?

Женщина громким голосом настойчиво повторила свой вопрос. Во всем ее облике – в непривычных словах, в напряжении, исходившем от ее, – Кэйко почудилась какая-то новизна. В черных чулках и туфлях на каблуках. В жемчужном ожерелье. В бледном лице без макияжа.

Ее голос, заставивший Кэйко поежиться, когда та услышала его сквозь наушники, теперь уже не казался таким громким и серьезным.

В наушниках более чутко прислушиваешься к внешним звукам. То ли из-за того, что отрезан от потока информации, поступающего извне, то ли потому, что улавливаешь только те звуки, что пробиваются сквозь музыку, – в общем, мерещатся всякие нелепости.

Вот хотя бы сейчас – к парочке оборачивались только те из прохожих, кто был в наушниках.

Мужчина в траурном костюме, кажется, заметив, что они привлекли внимание, что-то невнятно замямлил в попытках утихомирить спутницу.

– Да почему?!

Она кричала все громче. Похоже, его слова лишь сильнее ее разозлили. Теперь уже стали оборачиваться даже те, на ком наушников не было.

Вот оно, значит, как. Так подумала Кэйко, вновь зашагав вперед.

Что там между ними произошло – неизвестно, но женщина наверняка разозлилась из-за того, что он не воспринимал ее всерьез, озабоченный лишь тем, как все это выглядит со стороны.

Кэйко уже было вставила наушник обратно, но до нее снова донесся голос мужчины, и она невольно обернулась.

Она увидела, как женщина отмахивается от протянутой ее спутником руки. Дальше они повернули за угол направо и пропали из поля зрения Кэйко.

Вставив наконец наушник, Кэйко вновь нырнула в поток мелодий ХХ и девчонок.

– Да почему? Почему же? – громко повторила она. Женщина, которая так уверенно демонстрировала свое недовольство, пробудила в ней какое-то теплое чувство. А она ведь еще и в трауре. И говор у нее был специфический – в Токио такого не услышишь. «Почему же? Да почему?» В этих словах ощущалась какая-то сила.

Зайдя в ближайший к дому круглосуточный магазинчик, Кэйко направилась к полкам с бэнто[9] и другой готовой едой, где выбрала фрикадельки из куриного фарша и овощной суп. Ее внимание привлек еще и стоявший рядом кимчи-дон[10] со свининой, который она уже разок брала раньше, и он оказался очень вкусным, так что она невольно протянула к нему руку. Конечно, можно было бы и самой приготовить ужин, раз уж она уже почти дома в