Главная роль 8 - Павел Смолин

Отточенный механизм Императорской армии лязгнул сочленениями, и прямо как по волшебству, за считанные минуты, остановился на ночлег походным лагерем. Оброс палатками, задымил полевыми кухнями, принялся кормить уставших лошадей и ощетинился на многие километры вокруг караулами и разъездами. Всю ночь сюда будут прибывать отставшие, а завтра, ко второй половине дня, Михаил в качестве номинального главы войска въедет в Пекин. Столица не станет сопротивляться — поступающие в Дальневосточную армию донесения однозначны: обезглавленный Запретный город отправляет по всей Поднебесной приказы не сопротивляться «северным братьям, которые несут Китаю мир и процветание».

Ничего нового — многие века с Севера приходили войска, возводящие на Престол своего хозяина, и многие из них действительно устанавливали в Поднебесной мир и процветание. Порой — долгое, а порой — прискорбно короткое, которое разбивалось в пух и прах о стремления придворных евнухов заполучить как можно больше денег и власти, которые и оставить-то будет некому.

Лежа в своей палатке, Михаил слушал звуки полевого лагеря, вдыхал пробивающиеся запахи многочисленных костров и нехитрой солдатской еды. Тридцать семь тысяч штыков с ним всего, если не считать тыловые и инженерные службы. Всего тридцать семь тысяч солдат Георгий счел достаточным для установления в огромном, насчитывающим по некоторым данным под четыреста миллионов человек населения Китае, правильной на его взгляд власти — власти своего младшего брата, который на такой поворот судьбы и не рассчитывал-то!

Тридцать семь тысяч. Четыреста миллионов.

— Ну и шутки у тебя, Жоржи, — пробурчал Михаил, накрывшись колючим армейским одеялом с головой, словно ребенок пытаясь скрыться от враждебного внешнего мира.

В голове метались, сплетались и водили хороводы не дающие уснуть мысли. Пакет приказов «на первое время» добрый братец подготовил — на многие месяцы хватит. За свою жизнь Миша не переживал — пришедшие с ним в Запретный город соотечественники будут беречь его как зеницу ока. Но вот за них Михаил переживал очень сильно — ну возьмут они Запретный город, объявят его Императором, начнут наводить порядок, но… Но это же крошечный анклав, со всех сторон которого Поднебесная, в каждой провинции которого жизненный уклад и язык отличаются — порой почти незаметно, а порой — кардинально. «Малой кровью», ха! Когда это Китаю хватало «малой крови» в моменты подобные нынешнему? Ближайшие несколько лет Мише придется учиться тому, что в совершенстве умеет делать брат — грустно качая головой и вздыхая отмаливать в церкви собственными приказами уничтоженных людей. Ближайшие годы Мише придется давить всеми правдами и неправдами не желающих покориться китайцев. Да, брат поможет, но он — очень далеко, а Михаил — прямо здесь, в нескольких часах от Пекина. И с ним — всего тридцать семь тысяч солдат.

— Очень дурные шутки! — буркнув, перевернулся он на другой бок.

Внезапно, заполнив всю черепную коробку и выдавив из нее сомнения и страхи, в голове Михаила всплыло попыхивающее трубкой улыбающееся лицо брата. Брата, который перетряхнул мир так, что еще десять лет назад это казалось невозможным. Брата, который ничего не делает просто так. Брата, который счел тридцать семь тысяч солдат достаточной для захвата исполинской страны силой. Брата, который умеет вытягивать свои метафорические руки на многие тысячи километров, и, игнорируя высоченные стены, сворачивать ими шею старым императрицам.

Хмыкнув…

— Послал же Бог брата на мою голову!

…Миша закрыл глаза и спокойно уснул. Все получится, нужно лишь хорошенько поработать.

Глава 5

После эпичной попойки на поляне «выжили» только двое — я и батюшка Андрей. Казаки Конвоя не в счет — им пить на свадьбе было нельзя, что, конечно, для них очень грустно, но ничего не поделаешь — служба. Нужно отдать должное жителям Васильково — никто на осенней земле и даже лицом в тарелке ночевать не стал: разбившись на компашки, они чуть за полночь отправились по домам, с песнями и не забывая тащить на себе тех, кто послабее.

Переночевать меня приглашали все без исключений, но я выбрал избу батюшки Андрея. Староста деревни сильно от этого расстроился, но мне на это все равно — ишь ты, цаца, Царь у него ночевать не захотел!

Сейчас — начало четвертого часа утра, и мы с Андреем, его попадьей Марфой и тремя сыновьями-погодками (не послал пока Господь дочку), помолившись на всякий случай за здоровье жителей Васильково и молодоженов, отправились прогуляться по деревне. Я бы еще немного поспал, и приютившей меня семье дал поспать, но нельзя — каким бы мощным не было похмелье, с петухами начнет просыпаться вся деревня, и будет провожать меня плачем, уговорами погостить еще и прочим.

Нет, лучше уж я тихонько свалю не попрощавшись, оставив после себя подарки и приятные воспоминания. Ну и проблем у Васильково больше не останется, по крайней мере материальных. Немного денег раздать велел — это само собой, а сверху подарю лошадок, коровок да свинок с утварью сюда уже сегодня привезут изрядно. Молодая семья получит больше всего, смогут сразу же крепко на ноги встать и подарить Империи много новых подданных.

Деревня была окутана предрассветным полумраком, скрывавшим очертания домой и заборов. Пронзительную тишину изредка тревожили едва доносящиеся до нас крики просыпающихся лесных птиц. Прохладный сентябрьский воздух пах начавшей опадать листвой, отсыревшей землей, и, едва ощутимо, гарью — жгли ботву, оставшуюся после уборки урожая на огородах. Урожай в этом году добротный — это добавило вчерашнему празднику настроения, потому что жители и без государственной помощи бы с легкостью пережили наступающую зиму. Всегда бы так!

— Здесь вот Фонтаны живут, прадед нынешнего хозяина, Жака — Женьки по-нашему — с Наполеоном в Россию пришел, да тут и осел, не стал во Францию возвращаться, — указал батюшка на первую избу по левой стороне улицы Лесная. — Семейство доброе, по-французски уже и не говорят, забыли за ненадобностью.

— Чудно́, — улыбнулся я в бороду.

— Там, — указал батюшка на избу справа, — Ковровы живут. Младшенький их, Володька, в Петербурге сейчас, врачебному делу учится в учрежденном Вашим Императорским Величеством университете. Обещал вернуться, хочет Василькову помогать.

— Добро, — улыбнулся я и этому.

— А здесь, — показал батюшка на следующую избу. — Колпаковы обитают. Люди работящие, норовом добрые, никто отродясь дурного слова о них не говорил.

— От добрых людей и на Земле добро крепнет.

— Истинно так, Ваше Императорское Величество. А там вон — Ключниковы.