Молот Пограничья. Книга IV - Валерий Пылаев

Знакомое ощущение накрыло меня с головой. Что-то похожее я чувствовал на капище с древними идолами, когда нас с Горчаковым и Друцкими обступили упыри. Аспект Смерти работал на полную катушку, наполняя эфир густой, тягучей и холодной силой, но в тот раз ее ходячих источников было несколько десятков.

А теперь — только один… Зато какой! Основа встрепенулась, уловив едва ощутимую пульсацию магии где-то со стороны реки. Султан тоже почуял конкурента, без всяких раздумий определил его, как более могучего и опасного, и удирал.

Слизень, способный отрастить почти неуязвимую ледяную броню, драпал, поджав… что-то.

— Ну и страхолюдина… — пробормотал Рамиль, легонько лязгнув об частокол стволом штуцера. — В жизни таких не видел.

Сосны в последний раз хрустнули, расступаясь, и из леса показался медведь… Нет, даже не так — Медведь! Не мертвое, но и не совсем живое чудовище оказалось раза этак в полтора крупнее того, что я встретил в конце сентября. Да и выглядело куда страшнее.

Два моих роста в холке, не меньше. Не знаю, мог ли некромедведь перешагнуть через стену или взять ее с разбега, но заостренные бревна в ногу толщиной больше не казалась надежной защитой.

— Матерь милосердная… — пробормотал кто-то за моей спиной — кажется, Боровик. — Шестой разряд, как бы не седьмой! Это ж сколько он на свете то жил?..

Насчет «жил» я бы, пожалуй, поспорил, однако в остальном старик был прав: к нашей крепости вышла матерая, сильная и определенно древняя тварь. Наверняка медведь появился на свет еще в позапрошлом веке, умер, снова восстал — и десятилетиями рос, набирая мощь аспекта и пожирая таежных тварей калибром поменьше.

Он сумел обзавестись не только здоровенными когтями и шкурой толщиной в ладонь, но и тем, что у обычных зверей отсутствовало в принципе. Морда на короткой могучей шее лишь отчасти напоминала медвежью — большую ее часть покрывали длинные заостренные наросты. То ли рога, то ли затвердевшие от времени уродливые бородавки. Присмотревшись, я заметил такие же, только чуть меньше, на спине и боках. Они еще не успели срастись в сплошной покров, но уже делали тварь почти неуязвимой и для пуль, и для зубов и когтей.

Справиться с природным доспехом наверняка не сумели бы даже самые крупные и свирепые из обитателей Тайги. На своей территории медведь, фактически, не имел конкурентов — на нас двигалась воплощенная в плоти верхушка пищевой пирамиды.

И самым страшно было то, что гигант никуда не торопился — просто двигался вперед трусцой, толкая перед собой волну мощи аспекта. Полноценной пробежки, пожалуй, не выдержали бы сами кости — огромные и толстые, но все же слишком хрупкие для запредельного веса тела. Медведь будто прогуливался, и только недобрый и сосредоточенный зеленый блеск в глазах ненавязчиво намекал, что он здесь вовсе не для того, чтобы пройти мимо и убраться обратно в лес.

— Не свернет, — вздохнул я. — Цельтесь по глазам — шкуру ему точно не прошибешь…

Рамиль с Соколом выстрелили одновременно. Сразу за ними громыхнул «холланд» на сосне, а потом пальба послышалась со всех сторон. Медведя взяли на мушку все, кто уже видел видел над кольями стены огромную горбатую спину и морду, покрытую наростами.

Я тоже не решил не отставать — и ударил. Во всю силу, с двух рук одновременно, обрушивая на немертвую тварь Факел и разжигая у нее под брюхом Жаровню. Алое пламя кромсало здоровенные лапы, отрезая целые куски плоти, но шкура сопротивлялась магии немногим хуже стали автоматонов. Атака сверху вышли чуть удачнее: раскаленная струя прошла чуть наискосок и впилась в спину где-то в области левой лопатки.

Факелом я мог пробить даже кресбулатовую броню, и подаренная аспектом тоже не устояла. Полыхающий клинок в два-три метра длиной вонзился в плоть целиком — прямо туда, где у зверя когда-то находилось сердце. Обычного медведь такой удар уложил бы на месте, но этот только припал на передние лапы, глухо заворчал и, почти не сбавив шага, снова устремился вперед.

Пули щелкали по наростам на морде, кромсали шерсть и отрывали ошметки плоти, однако такие мелочи гигант и вовсе не замечал. Кое-как с его шкурой справлялась только магия, и я методично всаживал заклинание за заклинанием, пытаясь нащупать двигательный центр чудовища, которое в принципе уже не должно было двигаться… лет этак двести.

Бесполезно. Красная Плеть оставила на морде алый дымящийся след, Огненный Шар проделал в черепе дыру примерно в мой кулак, но медведь и не думал падать. От частокола его отделяли жалкие двадцать-тридцать шагов, и тварь явно намеревалась одолеть их раньше, чем сдохнуть.

— Проклятье… отходим! — Сокол забросил опустевший штуцер обратно за спину и спрыгнул с помоста. — Осторожнее, ваше сиятельство!

Я, как и положено князю, отступал последним, напоследок всадив в уродливую косматую морду пару заклинаний. Зловонное дыхание буквально сдуло меня назад, но, приземляясь, я уже держал в руках меч. Резерв понемногу заканчивался, однако на чары Разлучника маны еще хватало.

— Ваше сиятельство! — раздался голос за спиной. — Берегитесь!

Но я уже не слушал. Весь мир сейчас сжался до крохотного пятачка, на котором остались только я, медведь и клинок. Меч чуть подрагивал в руке — сталь и кресбулат готовились закончить работу, с которой не справилась боевая магия.

Единственный уцелевший глаз чудовища полыхнул прямо над стеной, и гигантская туша навалилась на нее всем весом. Искалеченные магией лапы с когтями величиной с лезвие ножа вцепились в колья, и заточенное дерево вонзилось в плоть. Помост, на котором стояли стрелки, разлетелся на части. Вколоченные в землю бревна гнулись, плевались щепками и трещали так, что я почти перестал слышать выстрелы.

Но каким-то чудом держались. То ли гигантское тело исчерпало отмеренный аспектом запас прочности, то ли я, наконец, сумел попасть Факелом в позвоночник — медведь остановился. И вместо того, чтобы снести стену, разметав бревна, как спички, беспомощно повис на кольях, опустил голову и только рычал. Я осторожно шагнул вперед, чтобы одним взмахом зачарованного клинка развалить ему череп надвое…

Но меня опередили.

Юркая фигурка в выцветшем камуфляже вынырнула откуда-то слева, едва не зацепив меня плечом. Паренек — тот самый, который травил байку у костра! — подскочил к медведю, не обращая внимания на сердитое ворчание, засунул ему в пасть двустволку чуть ли не по самый казенник — и нажал на спуск.

Не знаю, чем ловкач зарядил свой антиквариат — сработало оно немногим хуже моих заклинаний. Оба ствола громыхнули одновременно, и голова чудища подпрыгнула, заливая все вокруг густой темной жижей. Эхо