Холпек. Том II: Спуск к ядру - Максим Балашов

покрытой язвами, и пустыми глазами, в которых давно погасла искра разума. Их босые ноги шлёпали по мокрому полу, оставляя кровавые следы. Это явно были заключённые, так как их одежду можно было назвать лишь одним словом — лохмотья. Босые с больными телами и несчастными лицами, эти бедолаги, напоминали узников концлагерей, которых Крас когда-то видел на фото в интернете.

Работали они молча и быстро — сорвали с Краса хладокостюм, не обращая внимания на его протесты, швырнули в угол и принялись скрести его тело жёсткими щётками. Ледяная вода из шланга, едкая химия, впивающаяся в кожу — через пять минут от прежнего Краса осталось только бледное, дрожащее существо в одинаковых серых лохмотьях, пахнущих дешёвым дезинфектантом.

Когда дверь наконец захлопнулась, оставив его в кромешной тьме, по лицу Сергея поползла едва заметная улыбка. Именно этого он и ждал.

«Ну что элик, настало твоё время, надеюсь, не подведёшь. — Мысленно пробормотал Крас, сжимая пальцы в кулаке до кровавых отметин. — Мне тут маячит допрос с пристрастием, вот только будут пытать не тело, а моё сознание. Но мы ещё посмотрим кто кого. А Гироха не врал, когда говорил, что матрицу смандили с реально живущего арестанта Холпека. Интересно, что они сделали с бедолагой? Отправили на вечное перерождение поверхностных копиров или заперли под замок, а может упекли в ментальную камеру? Скорее всего, второе, хотя какая нахер разница, нужно о своей жопе думать».

Обдумав дальнейшие действия, Крас достал из котомки эликсир из патриарха полярных волков, который усиливал и продлевал ментальную защиту, а затем опустошил его одним махом. Густая субстанция мерзко забулькала, когда он опрокинул флакон в горло. Горький вкус мгновенно разлился по рту, за ним последовала волна жара, расходящаяся от желудка — ментальные барьеры в сознании утолщались, обрастая новыми защитными слоями.

Ровно через шестьдесят минут (Крас отсчитывал каждую секунду по каплям, падающим где-то в вентиляции, дабы успокоить нервы, ну и сверялся по внутренним часам) дверь камеры с скрипом распахнулась. Те же четверо громил, от которых теперь пахло дешёвым самогоном и свежей кровью, грубо втащили его на ноги.

«Прогулка, красавчик,» — хрипло прошептал самый крупный, болезненно выкручивая ему руку за спину

Их путь петлял через лабиринт сырых коридоров, мимо пяти постов охраны — каждый с парой безэмоциональных стражей, вооружённых странными устройствами, напоминающими скрещённый арбалет с электрошокером. Воздух густел с каждым шагом, пропитываясь запахом страха и отчаяния.

Наконец их втолкнули в ослепительно белое помещение. Комната была пуста до стерильности — ни мебели, ни украшений, только одинокий металлический стул в центре, похожий на электрический. Перед ним мерно расхаживал высокий мужчина в мантии цвета запёкшейся крови. Его длинные пальцы с жёлтыми ногтями нервно теребили двойной подбородок.

— Кузи, доклад, — раздался голос, неожиданно тонкий для такой массивной фигуры.

Глава охранников щёлкнул каблуками:

— Господин Скоб, новый экземпляр. Зовёт себя Нагх Оде Жю, но мы-то знаем… — он многозначительно подмигнул. — Кто на самом деле сидит в этом мешке с дермом.

Менталист закатил глаза так, что его мутные зрачки совсем исчезли под веками:

— Пятый «Кравцов» на этой неделе! Ты издеваешься? Вы что, их на деревьях собираете?

Внутри Краса что-то ликующим пузырём поднялось к горлу. Они не знали наверняка что он и есть самый разыскиваемый преступник на Холпеке, а значит, у героя был шанс на спасение, главное чтобы не подвёл эликсир! Эликсир покалывал в висках, создавая невидимый щит — оставалось только молиться, чтобы защита выдержала.

— Господин, этого привёл сам Лиро, принц подземного королевства. Всё говорит о том, что он очень перспективный подозреваемый: замечен в сотрудничестве с Мариком и Гирохой, долго скрывался на поверхности и в закрытой локации кобольдов, мутное появление на Холпеке, да и не светился он ни когда в подземелье. У нас больше надежды на него, так же как и ставки. — Оправдываясь, лепетал Кузи. Было видно как он нервничает в предвкушении большого куша.

Скоб медленно провёл ладонью по лицу, оставляя на бледной коже красные полосы. Его голос прозвучал устало:

— Олухи вы, а этот мелкий кобольд так и про прошлого заключённого говорил, которого приводил месяц назад. Ладно, что там с его данными? Есть нестыковки?

— По нашей базе, всё, что говорит этот вонючий червь, сходится. Охотник из мира Медиус 44, пытавшийся убить вице-президента, который отобрал его земельный участок и сгноил семью. Но вы же знаете, что эти базы данных можно обмануть. У меня очень хорошее предчувствие на его счёт.— Он вдруг оживился: — Вот прям нутром чую — он наш! Да и сам командир Рейтл приказал проверять всех, кого Лиро приводит. Этот, между прочим, два года на поверхности торчал, копал дикарт для Гирохи!

В углу комнаты Крас едва сдержал усмешку. «Нутром… Вот идиот», — подумал он, чувствуя, как эликсир создаёт в его сознании лабиринты из ложных воспоминаний.

Скоб тяжко вздохнул:

— Ладно… Но передай Рейтлу — за каждый внеплановый осмотр цена растёт на десять процентов. Не нравится — пусть своих менталистов нанимает.

Он щёлкнул пальцами, и стул в центре комнаты вдруг ожил, раскрываясь как металлический цветок, готовый поглотить свою жертву.

Кузи кивнул с преувеличенной важностью, и его подручные грубо втолкнули Краса на холодный металл стула. Герой намеренно выказал сопротивление — его руки дрожали, а глаза неестественно расширились, изображая животный ужас. После «убедительного» удара кулаком в солнечное сплетение (который он едва ощутил благодаря сниженной чувствительности), Крас обмяк, сделав вид, что сломлен.

Но то, что последовало дальше, превзошло все его ожидания.

Эликсир действительно создавал непроницаемый барьер вокруг его истинного «я» — ядра Сергея Кравцова оставалось нетронутым, спрятанным за десятками ложных слоёв памяти. Однако он не мог защитить от самого процесса вторжения.

Внезапный ментальный захват ощущался как ледяной штырь, вонзающийся прямо в мозг. Скоб работал с хирургической точностью — его сознание скользило по нейронным путям Краса, как библиотекарь, листающий грязную книгу.

Физическая боль была лишь фоном для настоящей пытки. Каждую секунду его разум захлёстывали волны противоестественных эмоций: паника, сжимающая горло ледяными пальцами; апатия, превращающая тело в свинцовую статую; глубинный страх, выворачивающий душу наизнанку; острая агония, прожигающая нервные окончания, гнетущая скорбь по потерям, которых никогда не было; ярость, красной пеленой застилающая зрение.

И самое ужасное — всё это перемешивалось с приступами истерического веселья, когда тело сотрясал неестественный смех, а в груди разрывалось от боли. Крас чувствовал, как его психика трещит по швам, но где-то в глубине, за