Фантастика 2025-155 - Сергей Александрович Плотников

— Я тебя попрошу, — сложив доклад Баширова, я убрал его обратно в конверт, — возьми на себя ночную разведку. Твоим глазам в темноте я доверяю больше, чем другим пилотам.

Он встал, щёлкнул каблуками и пошёл к самолёту. А я снова включил «ловчую сеть» и потянулся к самой границе. Сегодня гранды светились не так ярко, не приближались к границе и, кажется, вообще не двигались. Спят они, что ли, весь день?

Меня не оставляло предчувствие, что в самое ближайшее время что-то произойдёт. Сам эфир был пропитан тревожными флюидами. А меня едва не трясло от напряжения. И я сам себе, как только что Кижу, приказал — ждать! Ждать и быть настороже.

* * *

Ночь упала на Калифорщину. Одеялом темноты укрывая далёкие горы, океан и острог. Исчезли во мраке стены и бастионы крепости, а голоса солдат и опричников поглотила густая тишина. Звёзды рассыпались по небу, глядя на землю многоглазым титаном Аргусом.

Я сидел на крыше арсенала, слушая «ловчую сеть», и пил чай. Комендант острога, милейший Сидор Петрович, сам принёс самовар с бубликами и составил мне компанию.

— Очень уж мне здесь нравится, Константин Платонович, — делился старый вояка, прихлёбывая чай. — Такая зима, как здесь, — дай бог каждому. У нас в Твери подобное лето бывало, да и то не каждое. Я знакомого купца попросил, чтобы он мне саженцев привёз апельсиновых. Хочу, знаете ли, посадить целую рощу. Чтобы выйти так утром, вдохнуть полной грудью и прямо с ветки апельсин сорвать.

Слушая коменданта, я вдруг понял, что не чувствую ловчую сеть на самой границе. Словно самый её край «онемел» и не отвечал сигнальным нитям. Я вскинул ладонь, призывая Сидора Петровича к молчанию, закрыл глаза и потянулся по эфирным струнам.

Будто обухом по голове меня ударило понимание: я не чувствую «сеть», потому что у меня её уже нет! Через границу медленно и неотвратимо катилась стена тумана. Непрозрачная для моего взгляда, она растворяла «ловчую сеть», словно горячий чай сахарную вату.

— Сидор Петрович, — я обернулся к коменданту, — будьте добры, пошлите человека в телеграфную. Чувствую, сейчас придут неприятные новости.

Но я опоздал с распоряжением. На лестнице послышались торопливые шаги, и на крышу вбежал опричник.

— Ваша светлость! Авиаразведка докладывает: испанские полки подняты и выдвигаются в сторону границы!

Началось!

Глава 36

Стена и звезда

Туманная «стена» медленно катилась в сторону острога, похожая на песчаный самум в пустыне. И где-то там, прячась за ней, двигались испанские войска. Пять полков пехоты, сводная артиллерийская батарея из тридцати орудий и главная ударная сила. Гранды, «имеющие право говорить с королём, не снимая шляпы».

Без сомнения, это были сильные колдуны и выдающиеся Таланты. За тот же секрет маскирующей «стены» я без торга выложил бы сто тысяч золотом, но, увы, такие фамильные заклинания не продают посторонним. Впрочем, у меня тоже будет чем удивить этих синьоров. И Нервный принц, и Последний довод лежали у меня под рукой, собранные и заряженные эфиром под завязку. Пришлось даже настроить сброс избыточного эфира с них в стационарный щит крепости. А мой внутренний источник силы сейчас создавал запасы эфирной «пряжи» — когда придёт время, она тоже не будет лишней.

Двигались испанцы не спеша, видимо, рассчитывали подойти к острогу на рассвете. Вот бы получился «сюрприз» опричникам, если бы меня не предупредил де Круа. Надо будет ещё раз отблагодарить его, когда всё закончится.

В четыре часа утра, ещё до начала рассвета, прилетел биплан Кижа. Зашёл с севера, чтобы не засекли испанцы, и сел во дворе крепости. Мертвец поднялся ко мне на крышу арсенала и доложил:

— Идут, Константин Платонович. Не торопятся, часа через два здесь будут. Все пять полков с артиллерией.

— Как и ожидалось, — я кивнул. — Мог бы и по телеграфу сообщить, чтобы не летать туда-сюда.

— Так я это, — Киж кашлянул, — специально. Разрешите остаться, Константин Платонович? Если дела пойдут неудачно, я вас из острога эвакуирую.

— Дмитрий Иванович, ты меня ни с кем не путаешь? С чего ты решил, что я буду праздновать труса?

— Вовремя отступить, Константин Платонович, не значит бежать. Вы, должно быть, не помните, а я дал клятву вас защищать. А значит…

Я посмотрел ему в глаза и строго рявкнул:

— Смирно!

Киж тотчас вытянулся в струнку, щёлкнув каблуками.

— Полковник Киж, приказываю вам отправиться к воздушному эскадрону и действовать по утверждённому плану. Держать в остроге самолёт для эвакуации запрещаю. Всё понятно?

— Так точно, ваша светлость!

— Вот так то лучше, — я усмехнулся. — Ждите моего сигнала к атаке и постарайтесь не пустить испанцев к Ангельскогорску, если они попытаются туда проскользнуть. И напомни своим орлам, чтобы не лезли на испанских колдунов, даже слабых. Пусть с ними броненосцы разбираются, а вы работайте по пехоте. Всё, можешь идти.

— Я, между прочим, о вас беспокоюсь, — буркнул Киж. — Да и Татьяна Алексеевна мне голову открутит, если с вами что-то случится.

— Не открутит, — я хлопнул его по плечу и улыбнулся. — Не этим грандам со мной тягаться, уж поверь.

Мертвец вздохнул, снова щёлкнул каблуками и быстрым шагом направился к лестнице. Через пять минут биплан поднялся в воздух и улетел на север. А я остался ждать испанцев и готовиться к бою.

* * *

«Туманная» стена пропала вместе с темнотой. В серых утренних сумерках появились марширующие колонны пехоты. Послышался грохот колёс пушек, ржание лошадей и крики людей. Я подошёл к краю крыши и опёрся на каменный парапет, разглядывая испанцев. Теперь Таланты грандов были хорошо заметны: маленькие огоньки старых знакомых и два пылающих костра их старших товарищей.

За спиной послышалось тихое шуршание, и я обернулся. В трёх шагах от меня на корточках сидел шаман. Поставив перед собой огромную бесформенную сумку, он запустил туда обе руки и чем-то там хрустел. Шут его знает, как он прошёл через закрытые со вчерашнего вечера ворота острога. Но факт остаётся фактом — синекожий проник в крепость, и ни один патруль не остановил его на пути к крыше.

— Нашёл всё, что нужно, — заявил он, почувствовав мой взгляд.

Шаман вытащил из сумки медную жаровню, установил на полу и выложил на неё ворох хвороста. А затем выставил вокруг деревянные треноги, на которые развешивал странные предметы. Пучки каких-то трав,