Обратный отсчет: Равнина - Токацин

— Дай сюда, — он забрал у Вепуата катушку и высыпал в спираль щепоть золотой глины. «Вот будет фокус, если этот минерал не уникален…» — мелькнуло в голове, когда сармат провёл «магнитом» над гравием, присыпанным глинистой пылью. Доля секунды — и она, сбившись в плотный комок, прилипла к костяной пластине. «А нет. Всё-таки уникален.»

…По освободившейся решётке уже раскладывали новую партию пропаренного волокна. «Полки» громоздились над облучателем в пять ярусов, и Гедимин думал, что пора ставить шестой — и искать новое место: последняя решётка должна была упереться в крышу. Альгот и Вепуат, отойдя в сторону, рассматривали пучок светло-зелёного волокна. Гедимин трогать его не стал — оно спутывалось и скатывалось от неосторожного взгляда. Второй пучок, ещё мокрый, лежал на поддоне; Вепуат прикладывал светлое волокно к нему и качал головой. Сырой, ещё не прожаренный как следует, «асбест» изначально был почти чёрным; на нём зелёная окраска стала заметна не сразу — но теперь Гедимин видел её, не приглядываясь.

— Зелёный асбест, — шумно вздохнул Альгот, прикрыв респиратор ладонью. — Странно — но серьёзного влияния на свойства я не заметил. Прочность точно не страдает.

— И скручивается оно неплохо, — Вепуат осторожно примял пучок и оглянулся на Гедимина. — Ещё немного — и дозреет. Скрутим по тросу и проверим уже всерьёз. Как по-твоему, что из этого чему соответствует? Что — жёлтый асаан, а что — серебристый?

Гедимин поморщился.

— Это надо показывать Кут’тайри, а не мне. С сырым асааном я мало работал.

Приоткрывшаяся было дверь склада тут же захлопнулась. Вепуат оглянулся на неё и покачал головой.

— У него там ритуал. Лучше не трогать.

Альгот переложил недосушенное волокно на решётку и взвесил на руке туго набитый мешок.

— Забирай, — сказал он Гедимину. — Что могли, сделали. А прядение и ткачество — это уже не к нам.

Гедимин благодарно кивнул, стараясь не щуриться. Перед глазами снова встал хаотично дёргающийся «волчок». «Ещё сутки, и порталы откроются,» — напомнил сармат себе. «Наберу образцов — тогда буду работать. Что-то туда вложено для смещения центра тяжести, а что — без образца не разберёшься.»

…Очередную волокушу утащили в долину. В опустевшем коридоре остался ворох распоротых мешков. Вепуат направил на него «магнит» и охнул — мешки впечатались в пластину с керамическим грохотом. Гедимин, поймав их вместе с оброненной катушкой, вынул из неё сердечник. Затвердевший мешок хрустнул в руке.

— Вымачивать, промывать и заново сушить, — пробормотал сармат. — Тут всё пропиталось.

— Ага, — кивнул Вепуат. — Заодно посмотрим, оживут ли споры. Из засохшей корки я их, наверное, не вытянул.

— Отнесу в душевую, — решил Гедимин. — Собери пока, что рассыпалось.

Он протянул Вепуату катушку и глиняный комок-сердечник. Сармат покосился на них и оглянулся на барак.

— Подожди. Схожу проверю раненых.

Гедимин, пожав плечами, огляделся по сторонам в поисках свободного филка. Нашёл только рабочих с лопатами, патруль, огибающий место «раскопок» по широкой дуге, и лаборанта с ведром. «Ещё сотня прячется в бараке,» — сармат недовольно сощурился. «И Гварза, как назло, ушёл. Попрошу Вепуата кого-нибудь выловить. На него они почему-то не жалуются.»

Вдалеке что-то громыхнуло. Гедимин вздрогнул. «Это кость,» — мелькнуло в голове. «Не металл и не камень. Очень толстая кость.» Следом с лязгом разлетелись металлические детали, и сармат вполголоса выругался. «А вот это — наши ворота. И улетели они метров на двадцать. Опять Вепуату делать подвески. Если арку так швырнуло, их точно расколотило. Одни ушки на тросах…»

… — А обязательно выбирать всё до молекулы? — спросил филк, угрюмо щурясь. Гедимин подавил раздражённый вздох.

— Собирай, пока видно, что собираешь, — Вепуат провёл «магнитом» над пыльной поверхностью и показал налипшую глину. — Перестал различать — значит, чисто. Вот тут смотри, где лежали мешки. И так дальше вдоль коридора. Катушкой не махай! Ей всё равно, сколько собирать. А вот ты рухнешь.

Филк провёл катушкой над землёй и стряхнул собранное в привязанный к поясу мешочек. Вепуат осторожно хлопнул его по плечу и отошёл к стене цеха.

— Интересно всё-таки работает кровяной камень, — сказал он, задумчиво ухмыляясь. — Культя отрастила зачаток. Все кости, до фаланги, но мелкие-мелкие. Весь чёрный от капилляров. Кожи там, считай, нет…

Гедимин вспомнил, как зудели, заживая, его ранения — мелкие по сравнению с ампутацией кисти — и невольно поёжился.

— В тяжёлую перчатку его, — буркнул он. — А то сдерёт и кожу, и капилляры. Это ж никакой анестезии не хватит.

Вепуат ухмыльнулся.

— Да, процесс тяжёлый. Дал ему пока отдых. И две порции Би-плазмы. С утра продолжим. Зачаток есть — дальше проще пойдёт. Но порции надо будет утроить.

Он оглянулся на столярную мастерскую и покачал головой.

— Уттунри… Зря он налегает на ягоды! Слизистая и так обожжена. Откажет желудок — будет не до регенерации.

Гедимин пожал плечами.

— Им, наверное, виднее, что можно. Вся «мартышечья» пища — та ещё дрянь.

Вепуат внезапно шикнул на него и приложил палец к наушнику.

— Слышишь? Ветер шумит, а раковины замолчали.

— Арки снесло ещё полчаса назад, — буркнул Гедимин. — Ты что, не слышал грохота?

Вепуат мигнул.

— Снесло? Обе⁈ Ты выходил, смотрел?

Гедимин крепко взял его за плечо.

— И я не выходил. И тебе незачем.

Вепуат не вырывался, только растерянно качал головой, глядя на белую «стену» защитного поля.

— Снесло… Ладно, наша арка им не нравится. Но при чём Джагулы? Они ведь с ними не ссорились…

…За прозрачным защитным полем в свете фонарей блестел мёрзлый гравий. Огни бронехода, спускающегося по тропе, мигнули в последний раз и пропали. Вепуат, оглянувшись на Гедимина, осторожно взрезал защитный купол. Руку, выставленную наружу, обожгло холодным ветром, но дул он уже вполсилы. Вепуат, протиснувшийся мимо Гедимина, поводил по сторонам сигма-сканером и