Отцовские земли - Наиль Эдуардович Выборнов

– Так какие письма-то? – спросил приказчик. – Если бы меня с письмом взяли бы, то точно буча поднялась б. Тогда ведь понятно было бы, что меня боярин Фома отправил.

– Она и так поднялась бы, – сказал я. – Не верю я, что приказчика боярина никто в лицо не знает, ты ведь его доверенное лицо, и подворьем управлял, разве нет?

– Я ему то же самое говорил, когда он меня за город отправлял, – вдруг улыбнулся Афанасий. – А он сказал, что ему тогда от меня откреститься придется. Мол, хотел сбежать из города мой человек, но я сам о побеге ничего не знаю, и вообще сам его ищу везде, потому что он пропал. Да, после этого подозрение появилось бы, но ничего наместник боярину не сделал бы. Из четырех сотен, что в городе, полторы сотни боярские. И наместнику очень стараться приходится, чтобы им угодить. Они ведь люди вольные, могут и на твою сторону перейти, тем более, что получается так, что они от убийцы и отравителя к настоящему князю уходят. Честь боярская при этом не пострадает, а даже наоборот.

– Понимаю, – снова покивал я. – Рисковый человек твой боярин, раз на такое решился. Что еще рассказать про город можешь? Тайные ходы, может, есть, или что-то еще, что нам помочь его взять может.

– Так не знаю я ничего ни про какие ходы, – тут же ответил приказчик. – Знаю только, что запасы еды все из города сейчас в детинец перетаскивают. Наместник надеется долго держаться, а если ему горожан кормить не придется, так еды года на два хватит. Цены еще поднялись на хлеб, на мясо, те из горожан, что победнее, уже голодают. Но недовольства особого никто не выказывает, тебя они боятся больше. Да и дают им что-то делятся, бывает.

Во всем этом был какой-то план. Чего пытается добиться Георгий?

Ждет помощи от Артема? Так Артем сбежал, и я не верю, что Георгий не понял этого, когда я привел белгородскую дружину. Хотя, откуда ему об этом знать? Он ведь там чего-то кричал, по поводу того, что его брат Артем приведет войско, которое уничтожит нас.

Может ли он не знать о том, что Артем сбежал? Может, они ведь в изоляции сидят. Но исходить из этого не стоит, потому что считать своего врага дураком никак нельзя. А наместник человек умный, иначе не выбился бы из обычных бояр.

Ладно, все равно мы ничего сделать не можем. Разве что приготовить для тех курских, что пойдут на вылазку, приятную встречу. Да, пожалуй, именно так мы и поступим.

А еще за перебежчиком все равно стоит следить. Мало ли, вдруг это все-таки ловушка.

– Что-нибудь еще твой боярин просил передать? – повторил я вопрос боярина Луки.

– Что драться с твоими не станет, – ответил он. – В вылазку постарается не идти, хотя там и без него людей достаточно будет. А еще сказал, что если увидите его герб на щитах, чтобы первыми в драку не лезли.

– А что за герб? – спросил я.

– Красное солнце на синем фоне, – ответил тот и, растопырив пальцы, добавил. – С лучами.

– Ясно, – кивнул я. – Хорошо, командирам передадим. Постараемся зазря никого не убить. И это, спасибо тебе за то, что рискнул. Сейчас…

Взяв со стола большую серебряную чашу, которую мы забрали с подворья городского головы в Белгороде, я подошел к перебежчику и передал ее ему.

– Держи, заслужил. Думаю, тебя и хозяин наградит еще, когда мы город возьмем?

– Как получится, – уклончиво ответил Афанасий, но чашу прижал к груди.

Ну да, она большая, а стенки хоть и тонкие, металла драгоценного порядочно выходит. Если такую продать, то жить можно безбедно хоть бы и целый год. В войске порядок, так что не отберет никто. Если предатель этот перебежчик, то чаша все равно ко мне вернется. А если нет, то за такую весть, как он принес, и наградить не жаль.

– Все прочь, – сказал я, махнув рукой. – С боярином Лукой думать будем. Разместите его на постой где-нибудь. И приглядите за ним… Чтобы не обидел никто.

Последнее, понятное дело, было сказано для Афанасия. Обидеть-то его и так никто не обидел бы, а пригляд за ним нужен, потому что до конца я ему не доверял. Я вообще мало кому полностью доверяю, особенно теперь.

Первым из шатра вышел перебежчик, но уже свободно, следом пошли и мои бравые дружинники. Боярин Лука, понятное дело остался.

– Что думаешь, Олег? – спросил он у меня, едва полог шатра скрыл от нас спины уходящих людей.

– Не знаю, что и думать, – ответил я. – Его могли как люди наместника отправить, так и этот самый боярин Фома. Вопрос только, почему он раньше не ушел к нам, к Орлу не двинулся? Зачем в Курск приехал?

– Так он живет тут, – сказал Лука Филиппович. – Есть у него две деревни, но он там только наездами бывает, когда дань собирает, или когда надо что-то селянам. А так постоянно в Курске.

– А не уехал почему?

– Так, может быть, побоялся? У него дом, хозяйство богатое. Могли ведь и отобрать. Ты-то, понятное дело, вернул бы потом, но ведь если разорили бы, это же все нажитое потом снова копить.

– Не знаю, – покачал я головой. – Но с этого Афанасия глаза спускать не будем на всякий случай.

– А по поводу вылазки что думаешь?

– Так, она рано или поздно была бы. Другое дело, что мы теперь подготовиться можем. Заранее выспаться, засаду обустроить, да перебить всех, кто наружу полезет. Малым числом тут не обойтись, потому что площадку всегда охраняют, и это со стены видно. Значит, полезут большой кодлой, как бы не полусотней. А если мы эту полусотню перебьем, это большим ударом станет для курских. Их там четыре сотни, как этот приказчик сказал, так, получается, одну восьмую выбьем. Хорошее дело.

– И что думаешь делать?

– Ну, во-первых, будем днем спать, а ночью дежурить, – улыбнулся я. – Мечом махать лучше выспавшимися, чем сонными, как ни крути. А еще выставим десятков шесть лучников, а еще полусотней в засаду сядем. Как курские выйдут на дистанцию стрельбы, так накроем их несколькими залпами. А потом добьем.

– Могут к стене ломануться, а оттуда их прикроют уже, сбегут, – сказал боярин Лука. – Нужно иначе все делать. Заманить их к самым камнеметам, дать ввязаться в бой с охраной. Потом зажать двумя клиньями по полсотни, чтобы сбежать не могли.

– А если уйдут, как тревога поднимется? – спросил я.

– Не уйдут, – качнул головой Лука Филиппович. – Если