журнал "ПРОЗА СИБИРИ" №1 1995 г. - Владислав Крапивин

— вопрошал Бершадский, наблюдая за своим мечущимся другом. — Сдохла мышь? Сдохла. Ты этого хотел? Этого. Так сядь, успокойся. Деньги есть? — дежурно поинтересовался он финансовым положением Вениамина.

— Хватит! — почти истерично крикнул Косяков. — Хватит пить. Надо думать, куда я дену теперь этого дохлого... — он запнулся. — Эту дохлую...

— Завтра утречком и разберемся. Придумаем чего-нибудь. Ведь не человека же ты убил? Не человека, — затянул сначала свои вопросы и ответы Бершадский. — Закопаем.

Поспать в эту ночь Косякову так и не удалось. Отдохнувший Бершадский спать не хотел, а Вениамин, возбужденный событиями последних суток, почти не сомкнул глаз. Ночь прошла в разговорах. Было составлено с десяток планов на утро, но толком так ни до чего и не договорились. Кончилось тем, что часов в десять, когда все нормальные люди уже ушли на работу, друзья предприняли экспедицию в квартиру Косякова.

Соседский Барсик, так же как и вчера, сидел на подстилке у самой двери. Вениамин трагически сморщился и пнул кота, тот коротко мявкнул и отскочил в сторону, но далеко не ушел. Кончик его хвоста мелко подрагивал, глаза горели воинственным пламенем, и Косяков даже подумал — не пропустить ли им кота впереди себя в квартиру, но потом отказался от этой мысли. Он вытащил из кармана ключи и протянул их Бершадскому.

Борис нехотя принял ключи, но дверь открывать не торопился.

— Ты уверен, что мышь сдохла? — почему-то тихо спросил он.

— Упала, как подкошенная, — бодро ответил Вениамин и сделал шаг назад.

— Тогда сам открывай.

— А, черт с тобой! Помощничек,— Косяков вставил ключ в замок.

То, что произошло в следующее мгновение, не могло быть увиденным Вениамином и в самом кошмарном фильме ужасов. В приоткрывшуюся щель стремительно просунулась рука, с нечеловеческой силой схватила его за шарф и сдавила горло. Колени Косякова безвольно подогнулись, и тут же он ощутил себя летящим куда-то вглубь квартиры. Ударившись о стену, Косяков сполз на пол и сразу же на него сверху грузно рухнул истошно вопящий Бершадский. Послышался короткий хлопок входной двери, как бы отсекающий путь к спасению. Ловушка сработала.

Вставать с пола Косяков не спешил. Рядом неуклюже барахтался Борис, он слабо всхлипывал и тоненько подвывал, шаря руками в поисках свалившегося треуха. Его лысина матово поблескивала в полутьме прихожей.

Страх и безысходность — вот что испытывал Вениамин в данную минуту. Кричать бесполезно, все соседи, кроме немощных пенсионеров, на работе. На помощь рассчитывать нечего. А то, что сейчас должно произойти, не вызывало у Косякова ни малейших сомнений. Убийство — вот что должно сейчас совершиться в квартире. Вероломства Алик не простит. Но не лежать же так на полу, ожидая пока тебя прикончат. Пока есть возможность, надо защищаться, и Вениамин вскинул голову.

Несмотря на полумрак, Алика он увидел сразу. Зловеще раскачиваясь, монстр стоял, словно снова готовился броситься на противников, но даже в такой критический момент Косяков с удивление заметил, что это, вроде, уже вовсе и не тот Алик, которого он бросил вчера подыхать в кухне. Тело мыши странно вытянулось и распрямилось, морда приобрела очертания человеческого лица, удлинились лапы.

— Алик! — не удержался Вениамин от удивленного восклицания и сел, опираясь спиной о стену.

— Предатель! — Алик сделал шаг вперед и снова схватил Косякова за шарф. — Убийца! А теперь сообщника привел? Думал я подох, да?

— Думал, подох, — кротко согласился Вениамин и икнул, так как Алик резко дернул его, поднимая с пола. — Но я же тебя пожалел потом, — попытался он оправдаться, пока Алик тащил его за шарф в комнату. — Я тебя потом пожалел...

Дотащив Вениамина до дивана, Алик сильно толкнул его в грудь, и Косяков снова упал, на этот раз на мягкие подушки. При нормальном освещении вид Алика поражал еще больше. Шерсть клочьями висела на мышином туловище, приобретшем почти человеческое сложение. Хвост отпал и длинным ворсистым бичом валялся около письменного стола. Перед Вениамином стоял карикатурно похожий на человека урод с безвольно убегающим назад подбородком и свирепыми глазками; длинные, словно искалеченные полиартритом, пальцы с острыми синеватыми ногтями судорожно сжимались в кулаки и тотчас разжимались, как будто их хозяин еще не решил, что же ему с Косяковым делать — дать еще раз по морде или вцепиться в горло.

— Давай поговорим спокойно, — попытался овладеть ситуацией Вениамин. — Мы ведь можем все нормально обсудить. Мы же разумные существа! — взвизгнул он, видя, что Алик сделал шаг по направлению к дивану.

— Разумные! — прохрипел Алик, откровенно насмешливо разглядывая Косякова. — Ты уже дважды пытался меня прикончить. Только на это твоего разума и достает. Феномен природы для тебя — всего лишь помеха в личной жизни. Ты хоть подумал, какое научное значение имеет для человечества моя эволюция? Ни фига ты не подумал, — заметил он, перебивая пытающегося возразить Вениамина. — Дружка своего привел, соучастника. Выползай! — приказал Алик, и только сейчас Косяков заметил, что на пороге комнаты на четвереньках застыл Бершадский. — Выползай, выползай, разговаривать будем.

Разговор получился скомканный. Бершадский и Косяков сидели рядом на диване, как на скамье подсудимых. Сходство дополняли их понурые спины и опущенные головы. Председательствовал Алик — он расположился в единственном кресле напротив провинившихся друзей и, казалось, полностью освоился с обстановкой. По всему полу валялась шерсть, клочьями падающая с Алика.

— Значит, так, — хладнокровно рассуждал Алик, непринужденно закинув ногу на ногу. — Будем сосуществовать. Продукты — с базара, на диване сплю я, телевизор нужен новый.

В ответ на наглые требования, аннексии и контрибуции Косяков только согласно кивал, а бледный от ужаса Бершадский трясущимися руками пытался прикурить, безумно осматривая квартиру.

— Я бы, конечно, мог выгнать тебя к чертовой матери, — обращаясь к Вениамину, хриплым голосом вещал Алик, — но одному скучно. Потом кормежка — это очень важно — опять же с тебя.

Косяков сидел на диване и обреченно думал, что старая жизнь ухнула куда-то в прошлое, исчезла безвозвратно; прежний, как ему теперь казалось, безмятежный покой недостижимым призраком растаял и улетучился. Власть захватила огромная голая мышь, самодовольно развалившаяся в его кресле, в его доме, — подумать только, в его ! !

— Чем так меня разглядывать, — уже совсем добродушно заметил Алик, — подыскал бы какую-нибудь одежду. Ну, хоть тот костюм в шкафу, что ли.

Новый костюм, который Косяков купил месяц назад, дожидался праздничных