Фантастика 2025-103 - Сергей Благонравов

Вслед за первым допросили ещё пятерых, включая тех неодетых любовников, а затем настала моя очередь. Я встал перед писарем, изобразил недовольство и произнёс:

— Рахт, ранг медный. В зону пришёл, чтобы заработать фрагментов. В первый день из-за статуса «должник» попал в рабство к одному серебряному, получил квест помочь ему с убийством троих ядобрюхов. Вчера закончил квест и получил свободу. Сейчас ищу, к какому отряду примкнуть.

Командир смерил меня пристальным взглядом, затем произнёс:

— Возраст, боевой опыт, особые навыки!

Похоже, заметил, что я слишком хорошо выгляжу для того, кто охотился на ядовитых элитников в роли пушечного мяса. Опытный, гад, от такого правду не скроешь. Но не говорить же ему, что мне две недели от роду. Своё отражение я несколько раз видел: в прудах и озёрах, в уцелевших зеркалах. Думаю, выгляжу я где-то на…

— Двадцать пять лет, много сражался с монстрами E и D ранга, реже — с C рангом. С людьми тоже иногда приходилось. Ещё я мутант-регенератор.

В следующий миг сверкнул клинок, больно резанув меня по лицу. Это было быстро! Я едва успел дёрнуться назад, немного смягчив удар. Иначе распороло бы до самой кости.

Кровь потекла по коже и закапала на пол. Я вскрикнул от боли и схватился за лицо. Но чего-то как будто не хватает… Точно — надо возмутиться!

— Какого хрена⁈ — возмутился я.

— Руку убрал! Чтоб я морду видел! — было ответом командира.

Я сделал, как он велел, и мужик внимательно наблюдал, как зарастает порез на лице.

— А если руку отрубить, новая вырастет? — спросил он.

— Н-нет! — воскликнул я, изобразив испуг.

Не зарастёт, а придётся покупать новую. А это лишняя морока и расходы. К тому же там клинок, который твёрже обычной кости, и если мне попытаются отрубить руку, это сразу вскроется.

Солдат записал информацию обо мне в бумаги. Я получился чуть «подлиннее», чем предыдущие постояльцы — удостоился целых двух строчек вместо одной.

— Свободен! Следующий! — рявкнул командир.

Я отошёл к левой стене, возле которой собрались остальные допрошенные. И стал думать.

Во-первых, пока непонятно, что происходит. Для чего семья устраивает эти массовые допросы и шмон личных вещей? Я отсюда слышал грохот наверху — солдаты там явно не церемонились и переворачивали комнаты вверх дном.

Но пока слишком мало информации, чтобы делать выводы. Надо дождаться, когда нас отпустят, походить по городу и поспрашивать у людей (или просто послушать их разговоры).

Во-вторых, сегодня я узнал значение нового слова — «унижение». До этого как-то не доводилось с ним сталкиваться. Большинство встреченных людей делились на союзников, с которыми я объединялся, и врагов, которых я убивал. Самым несправедливым, что со мной происходило, было рабство у Меркела. Но он хоть и ни во что не ставил своих рабов и не стеснялся пускать их на убой, но не стремился унизить. Он был хоть и ублюдком, но при этом человеком практичным.

Но вот эти солдаты — совсем другое дело. Ничто не мешало им дать людям одеться и разговаривать с ними повежливее. Но они как будто специально упивались своей властью. Демонстративно показывали, что им можно ВСЁ. И мне это совсем не понравилось.

Сейчас нападать на солдат было неразумно, но я запомнил лицо командира. Потом выясню, как проходит быт семейных солдат, какой у них распорядок дня и в какое время к ним легче всего подобраться.

Вчера я устроил охоту на Меркела, составив хитрый план по заманиванию вглубь зоны с последующей засадой. И мне это понравилось. Не просто напасть на бандита или монстра, а сделать целью человека со статусом, уверенного в своей защищённости и неуязвимости. Превратить охотника в жертву. Посмотреть на его лицо, когда он поймёт, что проиграл, понаблюдать за его жалкими попытками выкрутиться и заговорить мне зубы. А затем убить. Память назвала это «охотничьим азартом».

Через несколько минут унижение закончилось. Допросив последнего постояльца, командир забрал у солдата список и изучил его.

— Уходим! — скомандовал он своим. Но напоследок повернулся к нам. — Когда мы уйдём, стоять так ещё минуту! Узнаю, что кто-то пошевелился хоть секундой раньше — будет наказан!

С этими словами они ушли. Повисла тишина. Постояльцы нерешительно переминались с ноги на ногу, испуганная хозяйка стояла в другом углу вестибюля и тоже не знала, что делать.

Во мне возникло желание плюнуть на приказ командира и подняться в комнату. Память назвала это «гордостью». Но я заткнул её подальше. Если ты такой гордый, Рахт, чего ж убегал сверкая пятками от варга, а не встретил его лицом к лицу? Зато в конце жив остался я, а не варг.

— Всё, минута прошла. Вроде… — сказал один из постояльцев, и один за другим они начали подниматься по лестнице.

Я тоже поднялся и оценил ущерб. Видно было, что солдаты не церемонились. Вся комната была перевёрнута вверх дном, содержимое моего рюкзака вытряхнуто на пол, карманы одежды вывернуты. Хорошо, что пожитки у меня самые обычные, а всё ценное хранится внутри тела. Из подозрительного у меня разве что фиолетовые коробочки от лутбоксов. Хорошо, что догадался оставить их в тайном убежище в зоне.

Одевшись, я вышел в коридор. Хозяйка бегала по этажу, заглядывала в комнаты и охала-ахала, прикидывая нанесённый ущерб.

— И кто ж всё это оплатит⁈ — спросила она.

Естественно, никто не ответил и не вызвался покрыть ущерб, нанесённый семьёй. И семья тоже явно не будет ничего компенсировать. Но это уже не мои проблемы. Я спустился вниз и вышел на улицу. Пора добыть информацию.

Я ходил по улицам, наблюдал за происходящим и слушал разговоры людей. Похоже, шмон и допрос сейчас проходят по всему городку. Солдаты Маркхейров вламываются в гостиницы, бары, казармы и частные жилища и проводят перепись всех обитателей городка. Народ возмущается, но понимает, что против семьи не попрёшь. Пойдёшь на открытый конфликт — в лучшем случае переломают руки и ноги, в худшем — вообще убьют.

То и дело встречались бегающие по улицам отряды солдат — всё в тех же синих пластинчатых доспехах. Они ходили по городу, сверялись с какими-то списками (видимо, там были отмечены уже посещённые адреса). На моих глазах очередной такой отряд вломился в одно из зданий и устроил там шмон.

До прохожих они тоже иногда докапывались, если те выглядели подозрительно. Поэтому я старался вести себя естественно. То есть выглядеть недовольным и в