Never Fade Away - Барышников

лица, которое наемник вряд ли хотел бы видеть: сочувствие, беспокойство, болезненность. Так, словно ему хотелось обнулить Ви, чтобы тот уже не мучился. И эмоции эти вызывали глухое, ворочающееся где-то глубоко в груди раздражение, несмотря на то, что соло любил и ценил Вектора, был ему безгранично благодарен. Но эта жалость была невыносима, резала хуже ножа.

— Очередная победа… мирового масштаба… — наперекор соболезнующему взгляду, назло, Ви ухмыльнулся, облизнув скопившуюся на зубах кровь, сглатывая вязкую слюну.

Вектор на ухмылку не отреагировал никак — не улыбнулся в ответ, не рассердился. Лицо его осталось таким же — лоб пересекают горизонтальные морщины, брови чуть сведены, уголки губ опущены вниз. Отвернулся молча к сенсорным мониторам, изучая изменения в состоянии организма наемника. Это пугало и злило. Потому что было куда более говорящим, чем любые слова.

На глаза Ви попалась худая фигурка Мисти. Сжавшись как в ознобе, девушка сидела на ступеньках, подтянув острые коленки к подбородку, и пристально смотрела на соло. Испуганная, грустная, поблекшая.

Атмосфера все больше напоминала похороны. И это бесило все сильнее. Потому что, как бы херово Ви ни было, он все еще, кажется, был здесь, не так ли?

— Ну что? Сидеть я вроде могу нормально, — хрипло, резче, чем хотел, выплюнул наемник, стараясь держать ярость при себе, но все же частично проигрывая в этой борьбе. За ненужные эмоции собственное тело моментально покарало его, доказывая, что еблан тут он, а скорбящие, возможно, и не так уж неправы: дыхание сорвалось, глотку перехватило, сердце зашлось в истерике, грозя лопнуть от давления и нагрузки. Ви задохнулся, ухватившись правой рукой за грудь, словно физически пытаясь удержать тупой орган на месте, загнать обратно в рамки. И, скрипнув снова зубами, смирился. Это, блять, начинало уже входить в хуевую привычку. — Но на этом хорошее, похоже, заканчивается.

Он умирал.

Можно было отпираться сколько угодно.

Можно было запихивать этот факт в самый темный угол.

Но от этого было все равно никуда не деться.

Рипер знал.

Знала Мисти.

Знал даже упертый Джонни, в этот момент склонивший голову к плечу, в первый раз отведший взгляд от соло, уставившийся в пол. Джонни, который сам гнал от себя такие мысли нахуй до самого конца.

И Ви поверил. Наконец-то принял этот факт, осознав его. Запихав его себе в глотку целиком, не разделывая. Колючий, режущий, холодный комок правды.

Можно было улыбаться. Шутить. Злиться.

Но это уже ничего не изменит.

Игры закончились. На этом свете его держали только руки и умения Виктора.

— Сколько это еще будет продолжаться, Ви? — А вот теперь Вик был раздражен. Уже два близких наемнику человека смотрели на него требовательно, скрестив руки на груди. И только Мисти было неудобно, видимо, принять такую позу из-за подтянутых к ключицам коленок. И на этом ей спасибо.

— Ты мне скажи, — против воли губы Ви сложились в оскал. Последний, блять, никому не нужный выебон. Перед кем ты выделываешься, Ви? Чью добрую руку кусаешь, еблан? Мотнув головой, соло глянул на Вектора виновато.

— Судя по твоему состоянию, недолго, — ничуть не смягчился рипер. — В следующий раз ты уже не успеешь сюда доползти. Ты откинешься где-нибудь в переулке. У тебя последняя возможность найти решение своей проблемы. Понимаешь?

— Я знаю, Вик. В процессе, — сердце снова бултыхнулось, как отдельное живое существо, силящееся вырваться наружу, где-то в глотке. Бросив на это все силы, Ви со стоном уцепился, хватаясь за подлокотники, и подтянулся, вставая. Ебануло таким откатом, словно он только что вручную сдвинул с места панцер, не меньше. Качнуло, повело, тошнота поднялась, переворачивая нутро. С грохотом навалившись бедром на хирургический столик, наемник впился в металл пальцами, держась намертво — не отдерешь. Дурнота отступала, сворачивалась где-то в глубине, но не прощалась насовсем.

— Ускорься, Ви, — припечатал Виктор с нажимом, давяще. — Смотри. Видишь вон тот столик?

— Да, — приблизив изображение на оптике, Ви прищурился, рассматривая то, что лежало на столешнице. Их Малориан. Что-то еще. Рокер отрисовался в сиянии вертикальных помех, одновременно с неприязнью и любопытством тоже рассматривая то, на что указывал рипер. — А что такое?

— Там лежит последняя доза псевдоэндотрезина. Подарок от Мисти. Хочешь дать волю голосам у тебя в голове, м? Давай, закинься, и уйдешь на второй план, — меряя пространство перед соло шагами, прохаживаясь влево и вправо, Вектор иногда перекрывал Ви обзор. Но наемник видел, как за плечом Вика Сильверхенд снял авиаторы, глядя на Ви прищуренными карими глазами, решительно, горячо, требовательно. Рвался спасать соло, рвался уничтожать ебучую тюрьму душ, считал, что лучшего варианта, чем пойти самому на пару с Бестией, нет. — Или… пойди другим путем. Закончи игру по своим правилам. Я тоже оставил тебе подарочек. Блокаторы.

Закончив свою речь, рипер крутанулся, не в силах смотреть больше на упрямо покачивающегося на ногах Ви, и молча отошел в своему креслу. Уселся в него и уставился в экран, где, как и обычно, месили друг друга от всей души профессиональные бойцы.

— Псевдоэндотрезин. Бестия. Арасака-Тауэр. Лучший вариант, Ви. Ты сам это знаешь, — переместившись ближе, рокербой прикурил, нахмурился и отвернулся от наемника. Уже не давил, лишь высказывал свое мнение.

— Тише, Джонни. Мне… мне нужно подумать, — вновь покачнувшись, Ви наконец-то осилил отлепиться от хирургического столика, более-менее уверенный в том, что не обрушится на нетвердых ногах.

Мир в очередной раз разваливался вокруг — то осыпался нереалистичностью, то впивался сотней игл под кожу, подтверждая свое объективное существование. Стены и потолок давили, смыкались, душили, не позволяли мыслить ясно.

— Хочешь пораскинуть мозгами? Ладно. Только не в этом подвале, — голоса их вновь слились в единый, отдающий металлом. Мысль и побуждение разделились на двоих, смешались. Сбившись, запутавшись, Джонни и Ви замолкли, глядя в глаза друг другу, пытаясь разобраться, кто из них где, на миг полностью сплавившись, не видя разницы между собой. Одно целое, с едиными мыслями, одним телом. Осознание реальности вновь мучительно, невыносимо прекрасно соскользнуло, даря впечатление правильности и целостности — экстатическое, непередаваемое, идеальное. Застыв, тяжело дыша, оба сцепились взглядами и замерли, не в силах ни двинуться, ни сказать что-либо еще, нарушить эту яркую эйфорию.

— Господи, Ви, ты думаешь вслух! — своим восклицанием разбил их монолитность Виктор, вскочил, напуганный, с кресла. Отшатнулся назад Джонни, словно очнувшийся от наркотического прихода. Моргнул озадаченно и разочарованно наемник, с трудом возвращаясь из восхитительного транса к отвратительной ранящей реальности. — Иди и сделай уже что-нибудь!

— В общем, решай, Ви. Только сперва надо выбраться отсюда на воздух, — будто опасаясь вновь споткнуться о то же самое восторженное залипание, рокер отвернулся