Дневник времён заразы - Яцек Пекара

историй, которые вспоминали бы в городе ещё долгие годы. И, вероятно, рассказ этот считался бы и рассказчиками, и слушателями весьма потешным. К счастью, ничего подобного не произошло. Граф втащил меня на внутренний подоконник, словно рыбак какую-нибудь огромную оглушённую рыбину, а я тут же рухнул на пол, лишь теперь ощутив, как дрожат все мои мышцы и сухожилия, и как всё тело охватила тошнотворная слабость. Фон Берг, что и понятно, был измотан не в такой степени, как я, — ведь это не он покалечился, падая с крыши, и не он висел над пропастью, зацепившись одной рукой, — но и он присел у стены, тяжело дыша. Однако он смотрел на меня с удовлетворением — именно с таким, с каким рыбак смотрел бы на особенно богатый улов, который совершенно неожиданно ему подвернулся.

— Ну и приключение у нас выдалось, нечего сказать, — констатировал он наконец.

— Примите мою самую искреннюю благодарность, господин граф, — сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал искренне и твёрдо. — Разумеется, я остаюсь к услугам графа, если вы соизволите воспользоваться кредитом, который имеете в моей памяти и благодарности, — добавил я тут же.

Фон Берг скривил губы.

— Почему бы и нет? Я спас вас, во-первых, потому что вы мне вполне симпатичны, а во-вторых, чтобы проверить собственные силы, но раз уж вы хотите отплатить мне услугой за услугу, я не премину этим воспользоваться.

Что ж, именно этого и следовало ожидать. Ведь фон Берг не был бы собой, если бы не намеревался использовать меня в каких-нибудь более или менее гнусных целях. Я лишь гадал, какова будет степень этой гнусности. С другой стороны, лучше всего было бы, если бы мы поскорее уладили дело с уплатой этого долга, и мне не пришлось бы оставаться ни в неопределённости, ни в неприятном состоянии неоплаченного кредита благодарности.

— Позволю себе заметить, что с самого начала я возлагал большие надежды на благородство графа, которое побудит его протянуть мне руку помощи, — вежливо сказал я.

Он подозрительно на меня посмотрел.

— Это ещё с какой стати? — заинтересовался он.

— Граф, садясь на широкий внутренний подоконник, не преминул, однако, крепко ухватиться левой рукой за оконную раму, — начал я объяснения. — А ведь в тот момент падение вам никоим образом не угрожало. У меня возникло подозрение, что вы захотели подстраховаться на тот случай, если придётся нагрузить правую руку каким-то большим весом.

Фон Берг сощурился.

— Звучит даже логично, — признал он. — А дальше?

— Развлекая меня любезной беседой, вы ни на миг не взглянули ни за спину, ни на стену рядом, но почти всё время смотрели на мою руку, которой я держался за железный прут…

Он задумчиво кивнул.

— Так и было, — сказал он.

— Я осмелился предположить, что вы знаете: утрата сил у человека, оказавшегося в моём положении, никогда не наступает мгновенно. Пальцы устают и медленно соскальзывают. Это длится несколько дольше, чем моргнуть глазом.

— Это правда, — повторил фон Берг.

— Я ведь знаю, что вы — опытный фехтовальщик, а это значит, что вы способны реагировать на движение противника со скоростью, недостижимой для обычного человека. Поэтому я и питал надежду, что вы не только заметите, что я начинаю падать, но и, если захотите, успеете вытянуть руку так быстро, чтобы меня схватить.

Фон Берг с одобрением кивнул.

— Приятно встретить человека, который, вися над пропастью, способен хладнокровно производить подобные логические расчёты, — сердечно похвалил он меня.

Держал ли я обиду на фон Берга за то, что он продержал меня над пропастью и ради собственной прихоти рисковал моей жизнью? Разумеется, нет. Прежде всего, я был ему благодарен, что он в конце концов всё же подал мне руку и вытащил из сжимающихся когтей смерти. А то, что ему было любопытно, как ведёт себя инквизитор, попавший в ловушку, и он хотел позабавиться за мой счёт? Боже мой, да какое это имело значение! Граф в своей жизни творил вещи в сто крат хуже, так что эпизод со мной он мог без труда вписать в реестр добрых дел. И даже очень добрых. Похвальных, почётных и праведных. Каким же мелочным я был бы человеком, если бы злился на эту невинную шалость фон Берга.

— Что теперь, мастер Маддердин? — спросил он. — Какие у вас планы, если позволено спросить, раз уж вы перестали весело болтаться под окном?

Я улыбнулся. Оторвал полосу ткани от рубахи, наложил на ладонь импровизированную повязку и завязал узел, помогая себе зубами. Повязка защищала рану, но не сказал бы, что моя рука стала от этого намного проворнее. Что ж, левая рука инквизитора — тоже смертельное оружие, даже если она лишена помощи правой.

— Мне здесь больше нечего делать, — ответил я. — Что должен был сделать, то сделал. А что происходит во дворце?

Он пожал плечами.

— Чернь его захватила, вот чернь и ведёт себя как чернь. Грабит и разрушает, — сказал он. А потом добавил: — Я должен здесь подождать, так что и вы подождёте вместе со мной.

Это было отнюдь не приглашение и не вопрос, а приказ. И хотя ваш покорный и смиренный слуга не жалует людей, которые говорят с ним подобным тоном, нельзя было отрицать, что у меня был солидный долг перед графом фон Бергом. А с другой стороны: я был ранен, измучен, правая ладонь была почти безвольна, а левая рука всё время дрожала и слабела от напряжения, так что я был последним человеком, кто мог бы сразиться с графом фон Бергом — опытным фехтовальщиком и человеком, достаточно искушённым, чтобы знать, что у инквизиторов всегда есть в запасе кое-какие уловки, чтобы легче справиться с неосторожными противниками. И я был уверен, что, если бы я сейчас захотел покинуть графа, дело дошло бы до ссоры, поскольку фон Берг почувствовал бы себя преданным и использованным. И, надо признать, в каком-то смысле он был бы прав, раз уж я, вместо того чтобы платить долг, решил бы помахать своему спасителю рукой на прощание.

Фон Берг придвинул себе стул и удобно уселся. Умелыми движениями он массировал левой ладонью правую ладонь и правое запястье.

— Я расскажу вам, мастер Маддердин, историю моей жизни, — с важным видом произнёс он в тот миг, когда я, скорее, думал, что оставшееся время мы проведём в молчании. Но я ведь не знал ни чего мы ждём, ни как долго будем ждать, а граф тем временем продолжал: — Ведь стоит нам хорошо узнать друг друга, раз уж скоро нас свяжут общие интересы…

Это прозвучало