Твое... величество! - Галина Дмитриевна Гончарова

- Нет, - недоумение на лице Марии было крупными буквами написано. - Зачем? Ему Диана скоро штук таких нарожает!

- То-то и оно, ваше величество... по дворцу пошел слушок. Вроде как король разводиться передумал, а чтобы обеспечить престолонаследие, хотел признать фиц-Эрланда.

- А Диана?

- А Диану выдать замуж. А потом и попользоваться с разрешения мужа.

Мария так закашлялась, что лимонад на платье едва не выплеснула. Помог священник, который перехватил кубок и похлопал королеву по спине.

- Дышите, ваше величество, вот так, дышите...

- Чешите, - огрызнулась Мария. - простите...

- Все в порядке. Вы не знали, ваше величество?

- НЕТ!

Судя по взглядам, ей тоже поверили. Но... тогда тем более непонятно?

- Я бы никогда не согласилась, - жестко сказала Мария, делая большой глоток лимонада. - Понимаете, вообще никогда!

Мужчины переглянулись.

Мария пожала плечами.

- Это угрожает безопасности Анны. Да и моей тоже... зависеть от избалованного и дурного мальчишки? Я не готова так рисковать!

Этот довод был понятен и ясен. Действительно, дурных нет, чтобы вот так... что сделает Илес, дорвавшись до власти?

Правильный ответ - ничего хорошего. Да и... каким идиотом надо быть, чтобы на папашину симпатию полезть? Ладно б его УЖЕ признали! Но и тогда за подобные поползновения можно было лишиться головы. Очень даже запросто! Измена королю есть измена государству, а за государственную измену у нас чего полагается?

Правильно, эшафот. Это в гуманном двадцать первом веке отменили полезный закон, а зря. Тут он преотлично работает! Изменил родине?

Отчитаешься перед богами!

- Вы правы, ваше величество. Но тогда КТО?!

На этот вопрос ни у кого ответа не было. Кто угодно. Только вот зачем?

Феликс пообещал разузнать все по своим каналам, и откланялся. А Мария выпила еще лимонада, и тоже пошла к себе.

Э-эх...

И так неловко, и этак неудобно... вот кто прибил дурачка?

Кому он сдался?

В другом крыле дворца истерически рыдала Ирена. Она оплакивала одновременно и сына, и свои планы... все рухнуло. И как с этим жить?

***

МОРЕ!

Бертран смотрел с восхищением.

Даже матросы не трогали мальчишку в этот момент, переглядывались и молчали.

Море...

Когда ты вот так, впервые, выходишь в море, это совершенно особенное чувство. Такое странное и восхитительное...

Море открывается перед тобой, как бездонная и бескрайняя гладь, принимает тебя и ласково касается щек водяными брызгами.

Ну, здравствуй, мальчик...

И ты открываешься ему навстречу.

Была бы другая обстановка, не стали бы моряки переглядываться и улыбаться. Но корабли никуда не спешили, юнга вот прямо сейчас и срочно не требовался, пусть уж... видно ведь - парень в восторге. Да и неплохой он, кажись.

Быстрый, расторопный, а что неумелый, так то не беда, поди, научится. Невелика наука палубу драить, да на посылках быть, главное, старается. И вечером историю рассказывал...

Бертран решил не скрывать свою биографии... частично. Слишком уж елик шанс проколоться, так что рассказал почти честно.

Так и так, хотели его в храм, служить Предотцу, а там священник такой попался... любвеобильный. Берт родным сказал, а те не верят, так что ж делать-то? Ну, он понятно, и сбежал. К дядьке, а дядька уж его и на корабль пристроил, чтобы парня точно не достали! Авось, родители и не станут слишком-то бегать, да и священник кого другого найдет.

Это матросы поняли и приняли.

А еще...

Скучно. Главная проблема рейсов - это скука. Да, можно играть в карты или кости, можно петь, можно заключать самые идиотские пари, так, к примеру, но если все в рейсе идет спокойно, то люди начинают скучать. Читать?

А матросы это умеют? Хорошо если один из десятка вообще свое имя напишет, а если и того нет?

Бертран же знал достаточно много историй. Пусть про святых, но ведь не только! Он и легенды читал, и мифы, и предания... ему было, что рассказать, а уж дар рассказчика... да кто без него в священники-то пойдет?

Кому ты нужен, если паству заболтать не сумеешь? И тут невелика разница.

Вот юнга и рассказывал истории или читал стихи, в свободное время. Пока немного, ну так лиха беда начало.

Матросы тоже травили байки, но сколько тех баек? Поди, уж слышали по десять раз, а тут новенькое, свеженькое...

Красота!

А Бертран завороженно смотрел на море.

И казалось оно ему громадным живым существом, сильным, опасным и непредсказуемым. Он понимал, что ему... страшновато.

Это как в зоопарке, подходить к клетке со львом.

Да-да, был при храме Многоликого и зоопарк, почему ж нет? Если Многоликий и для животных тоже старался?

И лев там был. И Бертран смотрел на него, и мальчишке казалось, что это животное безжалостно и равнодушно. Вот он лежит, а через пять секунд он выдерет у тебя кишки, облизнет когти и опять ляжет. И даже о тебе не вспомнит.

Вот и море было таким же.

Только шкура льва была золотой, а шкура моря синей, изменчивой, но равнодушие было одинаковым.

Бездонным и безграничным.

Бертран подумал, что матросом ему не бывать.

Его не тошнит, он не паникует, не бьется в истерике, да и плавает он неплохо, воды он не боится. Но чтобы любить море?

Нет!

Ирта совсем другая река, более спокойная, уютная, какая-то домашняя.

Прирученная.

А море - дикое и страшное. И Бертрану не хочется испытывать его терпение.

Как временная мера - сойдет, но потом он точно осядет на берегу. Вот.

***

Рэн Тори посмотрел на подчиненного. Ему даже ответа не потребовалось, он и так все понял.

- Нет?

- Нет, командир.

Рэн глубоко вдохнул, выдохнул... выдержки у него хватало на сорок человек. Иначе никогда б он не стал Чернозубым в таком раннем возрасте.

Но выдержка у мальчишки была железной. И упорство, и терпение.

Да, и родственник тоже был, это важно, но без всего перечисленного не помог бы и лично Император.

- Далеко они?

- Командир, может, часов шесть бега...

- Значит, полдня ходьбы. Собаки есть?

- Да, командир. Две.

- Сколько их всего?

- Восемнадцать человек, командир.

- Это ерунда. С этим мы легко справимся. Время у нас есть, так что останавливаемся... вот там!

Рэн показал на два холма, густо заросших лесом. Местность тут шла то лесистая, то лес переходил в подлесок, то встречались прогалины, но ясно, что это просто большие поляны. Вроде горелых проплешин, так бывает,