Фантастика 2025-130 - Дмитрий Николаевич Коровников

Когда гнев достиг той стадии, что хочется орать и колотить чем-нибудь тяжелым, я схватила кружку и опрокинула в рот. Сладкая хлебная жидкость с шипением потекла в горло, газированный напиток ударил в нос, я закашлялась.

Несколько мгновений приводила в порядок потревоженную глотку, когда удалось – с силой пнула странника в закованный щитками сапог.

Варда чуть не подавился.

– Это за что еще? – спросил он, вытаращив глаза.

Я вытерла рот плащом и сказала зло:

– С белокожим можно и помягче.

Варда облегченно выдохнул, положил остатки ноги в тарелку и принялся за остальную тушку.

– Као, да я сама учтивость, чего ты, – расслабленно проговорил он. – Просто ткнул его носом, чтоб не забывался.

Вроде понимаю, в общем-то Варда прав, но гнев уже клокочет в груди, а сдерживать его вредно.

Я грохнула кружкой о стол и выпалила:

– Куда уж нам. Да, Лисгард излишне манерный. Так вышло, что родился среди белокожих и попросту не знает, что мир этим не ограничен.

– Вот именно.

Я сделала глубокий вдох и продолжила:

– Он научится. Но ты… Его все время дразнишь!

Варда запил очередной кусок утки и спросил невозмутимо:

– А тебе, значит, можно?

– Можно. Даже нужно. Я эльфийка, – ответила я. – Но твои выпады его задевают.

От гномьей компании послышались крики, я нахмурилась. Скоро займется рядовая драка с ломанием стульев, битьем посуды и выбиванием зубов.

Люди за дальним столом засуетились – собираются уйти по-быстрому, пока не встряли в гномью разборку.

Я подалась вперед, грозно приподняла голову. У Варда физиономия самодовольная, даже не скрывает насмешки, глаза странно поблескивают, рот кривится то ли в улыбке, то ли в ухмылке.

Странник перестал жевать, вытер пальцы о бедра и спросил:

– Слушай, а чего ты так взбеленилась? Сама та еще язва. Или что там у вас с белым?

Я вскочила из-за стола и прошипела:

– Ты невыносим! Ешь один!

Протиснувшись между лавкой и столешницей, я вылезла к деревянной балке и направилась к бару, где карлик с акробатической ловкостью жонглирует закупоренными бутылками.

В спину услышала:

– Ну ты чего! Я ж ничего такого не сказал.

Я послала ему взгляд, полный гнева и недовольства, для виду подняла уши под капюшоном. Пока я протискивалась между гномом и столом, рыжий наблюдал с видом полнейшего изумления, словно это не он только что поддел белокожего, а потом сморозил глупость, которую и на уши не натянуть.

Наконец я села на высокий стул перед баром, положив руки на столешницу, опустила голову.

– Ледяное молоко. Одно, – попросила я гоблина.

Карлик закинул склянки в ящик с соломой, в них тихо зазвенело, я тревожно покосилась на них. Но физиономия коротышки невозмутимая, словно знает, с какой силой швырнуть, чтобы все осталось в целости.

Он подпрыгнул кузнечиком и снял с верхней полки увесистую бутыль. Затем одним махом наполнил деревянную кружку и протянул мне.

Я впечатленно закивала и спросила:

– Оно не греется наверху? Там же тепло.

Карлик довольно закряхтел, мощный прыжок снова поднял его в воздух. Он вернул бутылку на место и ответил гнусаво:

– Я храню его в стекле из Великого разлома. Само остужается.

Сделав вид, что поняла, я сделала глоток. Горло обожгло ледяным холодом, во рту все онемело, язык перестал слушаться. Ледяная жидкость опустилась по пищеводу и превратила желудок в небольшую ледышку.

Я выпучила глаза на карлика, тот ехидно улыбается и самодовольно кривится. Попыталась сказать, чтобы стер с рожи дурацкую улыбочку, но губы не двигаются. Пришлось ждать, пока ледяной капкан растворится.

Через пару минут внутренности снова стали живыми и ощутимыми. Осторожно пошевелила языком, не открывая рта, тот послушно задвигался.

Я облегченно выдохнула, потом сердито зыркнула на карлика, тот невинно развел руками, мол, видели очи, что покупали.

Сбоку послышалось настырное покашливание, я повернула голову. Возле стула коренастый гном, черная как деготь борода затянута в четыре косы. На щеке зарубцованный шрам, потертые в боях щитки плотно облепили конечности и торс, на ногах тяжелые сапоги. В одной руке молот в полменя размером, в другой – кружка браги. Потянула носом – определенно, браги не самой свежей, кстати.

Гном весело блеснул карими глазками и проговорил зычным басом:

– Не изволит ли милейшая, гм, эльфийка… – Он заглянул под капюшон, хотя при его росте это не обязательно: – Милейшая серая эльфийка, сплясать со мной джигу?

Танцевать с рубакой мне не хотелось, но заметила, как Варда бросил на меня тревожный взгляд. В голове заплясали лешие, я натянула капюшон посильнее и наклонилась.

– Спасибо, я не знаю джигу, – проговорила я.

Гнома это не остановило, он вскарабкался на соседний стул, балансируя молотом и брагой. Короткие ножки забавно повисли в воздухе, я отвернулась, скрывая улыбку.

Он повернулся ко мне всем корпусом.

– Дык я научу! – задорно выкрикнул бородатый. – Это быстро, сначала так… потом эдак…

Гном символически задрыгал ногами, пытаясь показать основные движения. Брага расплескалась, по полу расползлись пенящиеся кляксы, плясун лишь покосился и продолжил демонстрировать джиговские па.

Я спросила:

– А молот зачем притащил?

Гном дико посмотрел на меня и погладил бороду рукоятью.

– Как же без молота? – удивился он. – Кто без молота со мной танцевать захочет?

Я понимающе кивнула:

– Да, без молота никак нельзя.

Он удовлетворенно закряхтел, поставил кружку. Решила, рубака даже забавный, если не обращать внимания на короткие ноги и несоразмерно могучие плечи.

Гном слез со стула и приблизился:

– Так что, серая, спляшем?

Карлик за баром ехидно ухмыляется, как злорадный упыреныш. Натирает деревянный кубок, обильно украшенный резьбой со всех сторон. Хотела спросить, зачем в таверне такая утварь, если для браги и кваса слишком маленькая, а ледяное молоко можно и из кружки. Но покряхтывание рядом вернуло к реальности.

Я повернулась к гному, губы рубаки расплылись в улыбке, обнажая два ряда на удивление чистых и ровных зубов. Шрам на щеке сморщился, слегка перекосив лицо, коричневые глазки смотрят с надеждой и добродушием.

Чуть было не согласилась, но на глаза снова попалась рыжеволосая фигура Варды. Странник сосредоточенно ест в дальнем углу таверны и поглядывает в мою сторону.

Я наклонилась к расхрабрившемуся гному, края плаща разошлись, приоткрыв корсет с глубоким декольте. Гном изменился в лице – глаза округлились, рот открылся, он шумно сглотнул.

– Видишь ли, благородный воин, – проговорила я приглушенным голосом, – мне запрещают танцевать с гномами.

Чернобородый вспыхнул, с трудом отрывая зачарованный взгляд от декольте, и прогремел, стараясь смотреть куда угодно, только не на меня:

– Эт кто такой дерзкий!

Я невинно захлопала глазками, запахивая плащ, и указала на дальний стол:

– А вон