Мученик - Энтони Райан

— Исчезни, — сказал я, отступая назад, и дёрнул головой на темноту за домами. — Расскажи о том, что здесь случилось, каждому подонку, которого встретишь. И, мальчик, — моя рука опустилась ему на плечо и крепко сжала, вызвав с его губ поток перепуганных благодарностей, — хорошо, если я больше никогда в жизни не увижу твою бесполезную рожу.

Лилат насмешливо смотрела, как юнец убежал во тьму.

— Почему этих, но не его? — спросила она, пнув по ноге мёртвого топорщика.

— Те, кто служит Помазанной Леди, знают цену милосердию. — Слова даже на мой слух показались пустыми, словно у старика, который бормочет старую шутку, давно решив, что она несмешная. Я отошёл, задевая сапогами пустые бутылки из-под вина. — Мне нужно выпить. Эти ублюдки наверняка что-нибудь оставили.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Вино наверняка было хорошего урожая. Настолько хорошего, что убитые владельцы спрятали его в подвале своего дровяника. И всё же мне оно на вкус казалось уксусом, когда я смотрел, как злодеи горят в собственном костре. Я уже много месяцев не напивался, а теперь желанное забытье оказалось недостижимым. После первых нескольких глотков искомое онемение никак не приходило, и я передал бутылку Лилат.

— Плоды герцогства Алундийского, — сказал я, глядя, как она подозрительно нюхает содержимое. — Наслаждайся.

От первого глотка она нахмурилась, но явно сочла вино достаточно приятным и бутылку не отпустила. Внешне её никак не заботило то, что она сейчас сделала, но её передёрнуло от громкого треска дров, свалившихся в костре с трупами.

— Ты был прав, — проговорила она, глядя, как языки пламени лижут тела. — Не как оленя.

— Ты хорошо справилась, — сказал я, натянуто улыбнувшись. — Настоящая таолишь.

Комплимент ничуть не разгладил её нахмуренный лоб, и она не отрывала глаз от горевших злодеев.

— На войне всегда так?

— Более или менее. Симпатичного мало, да?

Она покачала головой и отхлебнула из бутылки.

— Каэриты наверняка воюют, — сказал я, поняв, что раньше этот вопрос не всплывал. — А иначе зачем им воины?

— Есть… — она запнулась, подыскивая правильное слово, и, не найдя, остановилась на неуклюжем переводе: — плохие люди на кораблях. Они приходят с юга, где каэритские земли встречаются с морем. Таолишь сражаются с ними, и те не возвращаются много лет. Но всегда возвращаются, когда память стирается.

— Так вы сражаетесь с налётчиками, и никогда друг с другом?

Этот вопрос сильно озадачил Лилат, ей явно сложно было осознать саму мысль о вражде между каэритами.

— Да, — просто ответила она после долгого раздумья. Потом снова отхлебнула, и на её губах появилась чуть пьяная улыбка. — Хорошие плоды.

— Многие мои соотечественники согласились бы.

Я погрузился в молчание, созерцая огонь и его жуткое топливо. Со временем пламя пожрало их одежду и наполнило воздух знакомой мясной вонью, от которой мне пришлось закрыть нос плащом. Я заметил, что мой взгляд то и дело возвращается на запад, туда, где на фоне звёздного неба высилась громада Сермонта. Я только попробовал на вкус земли за ней — как Лилат лишь пригубила чуть-чуть вина. Но, как и она, я не мог отрицать, что хочу ещё.

— Знаешь, всё это должно было закончиться, — сказал я, указывая на разрушенную деревню. — Мы завершили одну войну и добились победы, которая, несомненно, означала мир на последующие десятилетия. А на деле нас отправили на север, сражаться в новой. — Я невесело усмехнулся. — Мы проиграли, и когда вернулись назад, нас отправили сюда, сражаться на очередной войне. Помазанная Леди проповедует мир, куда бы ни отправилась, но война всегда следует за ней по пятам.

— Ты можешь вернуться. — Я повернулся и увидел, что Лилат искренне и сочувственно смотрит на меня. — Каэриты теперь тебя знают. Не убьют.

— Может и не убьют. Но вряд ли Улле или Эйтлишу понравится моё присутствие. И к тому же… — я поднял свой новообретённый меч встал на ноги, почувствовав тошноту от вони от костра, — мне нужно написать книгу. Пошли, разобьём лагерь дальше по дороге.

* * *

Забравшись на гребень к югу от замка Уолверн, я увидел, что старая груда камней изменилась до неузнаваемости. Стены и башню покрывала плотная паутина строительных лесов, с которых доносилась постоянная какофония от многочисленных каменщиков и плотников за работой. Всю территорию окружал высокий деревянный частокол протяжённостью по меньшей мере в четверть мили. По дорожке, которая с моего прошлого визита выросла в настоящую дорогу, приезжали и уезжали телеги.

— Оплот Мученицы, — тихо сказал я, переводя взгляд с трудившихся работяг на окружающие холмы, где работало ещё больше ремесленников. На хребте к востоку теперь красовалась высокая башня, законченная недавно, судя по отсутствию лесов, а по всем остальным направлениям компаса строились ещё три. Кто бы ни возглавлял перестройку этого некогда уязвимого места, он явно не собирался позволять вражеским силам в будущем прибыть незамеченными.

— Так это и есть за́мок? — с сомнением нахмурилась Лилат, осматривая это место. По части фортификации каэриты мало чем могли похвастаться, и до сих пор на нашем пути на север примеров нам не попалось. Я всячески старался избегать любых мест, где можно встретить людей в больших количествах. В пограничных землях хватало свидетельств земли в беде — разорённые деревни стали обычным делом, повсюду было полно трупов, в том числе и того юноши, которого я оставил в живых той первой ночью. Через три дня мы нашли его, разрубленного от паха до горла и пригвождённого к полу разрушенного святилища. Не знаю, поймали его мстительные алундийцы или другие набожные бандиты. И я не поддался искушению заставить Лилат выследить убийц парня. Ясно было, что если бы мы задерживались, чтобы вершить правосудие за каждое злодеяние, то наше путешествие по этим землям стало бы поистине долгим.

По мере нашего продвижения на север признаки розни становились всё менее явными. Мы держались подальше от дорог и полагались на умения Лилат по части еды. Мы даже прошли мимо нескольких разрушенных святилищ мучеников, которые уже начали восстанавливать. У каждого имелась приличная охрана, скорее всего из роты Ковенанта, как я понял, хотя и не поддавался желанию представиться. Мне хотелось, чтобы Эвадина не знала о моём прибытии, когда я посмотрю ей в лицо. У меня имелись вопросы, а ложь труднее говорить в минуты удивления.

— Он был старым, — наконец ответил я Лилат. — А теперь он… возрождён.

* * *

Услышав хор тревожных криков от ближайшей наполовину построенной башни, я увидел, как около полудюжины солдат быстро