Запорожье -1. Провал - Безбашенный

это — обыденно, прямо как так и надо. Так народ-то, конечно, косится на две незнакомых хари явных современников, не пойми откуда взявшихся, но раз и со знакомыми ментами, то тоже — почти как так и надо. А пройти ещё вот так вот, как ни в чём не бывало, вдоль всей его южной стены в сторону парка — это ведь вообще сюрреализм какой-то! Да, были здесь и той ночью, ну так ночью же, хоронясь и шифруясь от любого местного обитателя, не говоря уже об этих ментах! И в принципе-то был проработан и резервный план отхода и через город, начиная вот с этого парка, но ведь ночью же, опять-таки, не среди бела дня, как идут они в этот парк сейчас!

И патруль ментовский за углом Дворца — в первый момент глядят ошалело, да и сами же разведчики не сильно иначе, ощущая по инерции всю неправильность расклада, но присутствие капитана Зозули возвращает спокойствие и тем, и другим — начальству-то виднее, и раз оно считает, что всё нормально, наше-то дело — маленькое. И капитан-то при виде смущения спутников — просекает ситуёвину и сам прыскает в кулак. Так это ведь они ещё и в гражданском охотничье-рыболовном камуфляже, с которым только боевое оружие и не стыкуется, а если бы были в штатной экипировке российского спецназа ГРУ оба? Из гражданских тоже некоторые глазами хлопают, кто знает, что такое "винторез" на ремне у Селезнёва, которых и у СБУ-то крайне мало, но этим их изумление и ограничивается. Да в этот день столько всего уже приключилось, что одной нелепостью больше, одной меньше — почти без разницы. В парке вон уже и лагерь для туземцев разбивается, и современные запорожцы трудятся над ним наравне со свежеосвобождёнными туземными рабами — это ли не сюрреализм, кто понимает?

И понятно же, что в охренении и те, и эти, но ведь преодолевают же его как-то и заняты вполне осмысленной совместной деятельностью. Так пристало ли им, спецназу, охренению поддаваться, с которым и эти-то гражданские успешно справляются? Как это у психологов всяческих называется? Когнитивный диссонанс? Да, кто-то тяжело переносит, кто-то вообще спивается или с катушек съезжает, но им-то, профессионалам своего дела, и на стрессоустойчивость отбираемым в числе прочего, что им даже и этот когнитивный диссонанс? Хоть и не скажешь, конечно, что видали такое, такого-то уж точно не видали, но переживали ведь вещи и похуже. Тот же бросок их группы вверх по Днепру, когда и не знали даже толком, отвлекли ли свои вражин, удалось ли проскочить втихаря, и доплывут ли до плавней Хортицы? А может, и давно уже засекли их, и ведут, и сейчас им прилетит? Авантюра же была чистейшей воды! И не гребут командование ваши нервы, у вас задача поставлена, и извольте её выполнять. Лучшие специалисты вас отбирали, ещё лучшие вас обучали, миллионы на вашу подготовку потрачены, и теперь вы не имеете права сдохнуть, не выполнив поставленной вам задачи. Вот когда выполните её, тогда и можете подыхать, сколько вам вздумается.

И хотя в данном случае их задача провалена, но уж всяко не по их вине. Тут уж непредвиденные обстоятельства непреодолимой силы. Здесь другой мир, другие времена и другие расклады, в которых прежняя задача, будь она даже и выполнима, теряет смысл. Их не воевать с жителями запорожского Соцгорода посылали, а наблюдать за движением по ДнепроГЭСу. Но где он теперь, тот ДнепроГЭС, и где то командование, которому надо обо всём увиденном докладывать? Здесь и государств-то этих нет, ни своего, ни вражьего, а есть только они, да вот этот кусочек города Запорожье, да ещё и спасённые совместно с его обитателями вот эти туземцы из предположительно предкового народа. И вот это их новая родина и их новый народ за неимением тех прежних, которым они присягали в том прежнем мире, которого для них больше нет. Тем более нет и той войны, оставшейся там же, в том прежнем мире. Здесь — другая, в которой они с запорожцами на одной стороне против любых враждебных их анклаву окрестных дикарей.

15. Историк

Следующий день, условное 24 мая.

— Андрей, ты не заболел? — встревожился Семеренко, — Как-то ты выглядишь не очень хорошо. Может, покажешься фельдшеру?

— Да не поможет он мне ничем, Сергей Николаич, — ответил Чернов, — А диагноз я себе и сам могу поставить. У меня острый когнитивный диссонанс. Мозги плавятся, и я просто охреневаю от того, что наблюдаю. Этого не может быть, не должно, но оно есть и идёт вразрез со всем, что я изучал и считал неоспоримой истиной.

— А что именно не так?

— Да боюсь, что всё или почти всё. Ну, чересчур уж многое, во всяком случае. Взять вот хотя бы монеты из кошельков этих работорговцев. Вот это правильная монета — византийский милиарисий. Иоанна Цимисхия, кстати, который не мог быть отчеканен до его коронации, то есть до декабря девятьсот шестьдесят девятого года. А скорее, не ранее семидесятого — пока штампы изготовят, пока серебро найдут для эмиссии — нужно время.

— Так это же превосходно, Андрей! Значит, мы провалились не ранее девятьсот семидесятого года? Ну, если нет более поздних монет, конечно.

— Более поздних не оказалось, только более ранние — Никифора Фоки, Романа Второго, его же совместные с Константином Багрянородным, есть даже Константина без Романа. Но они для нас не важны, когда есть и Цимисхия. Более того, и семидесятый год маловероятен, и семьдесят первый. Это годы войны Цимисхия со Святославом, и раньше возвращения Свенельда в семьдесят втором монеты Цимисхия вряд ли попали бы на Русь.

— То есть, нижняя граница нашего провала — девятьсот семьдесят второй год?

— Да, получается так. А верхняя — ну, монеты Василия Второго отсутствуют, а Иоанн Цимисхий правил по январь девятьсот семьдесят шестого года. А у Ярополка мир и с ним, и с Василием, так что если не семьдесят шестой, то и не сильно позже. В общем, во времена Ярополка Святославича мы вляпались. После Святослава, но до Владимира, если верна их общепринятая официальная хронология.

— В ней есть основания сомневаться?

— Да по этой-то части — вроде бы, и нет. Но тут хлеще засада, Сергей Николаич. Самая распространённая монета на Руси — это арабский дирхем. Их было столько, что они и были реальной древнерусской денежной единицей. Серебряная куна — это как раз и есть арабский дирхем. Но где?! По