Запорожье -1. Провал - Безбашенный

опроси. А на каком языке, спрашивается? Это простейшие команды можно жестом пояснить, если слова не понятны, а как тут перспективу дикарям обрисовывать и их мнение по ней выяснять, когда ни ты их разговорным языком ни хрена не владеешь, ни они твоим? Вроде бы, язык у большинства и славянский, но уж точно не современный русский и не украинский. Отдельные слова похожи на тот или другой, иной раз и фразу не слишком длинную понять можно, но не длинные же речи. А тут им именно речь надо толкать, а потом же ещё на вопросы их отвечать, на добрую половину которых тоже одной фразой хрен ответишь. А многое ведь и на нормальном-то человеческом языке загребёшься ещё объяснять, и хрен это даже упростишь толком для ихнего примитивного понимания. Но деваться некуда, задача поставлена, и её надо выполнять. Решили говорить с ними на русском языке и дублировать на украинском, а чего не поймут, пусть спросят, и тогда им уже разжуют непонятное. И хотя понятно, что Семеренко-то, конечно, хотел как можно больше лишнего народу в свободное плавание выпустить, Уваров настоял на том, чтобы всем была обрисована реальная опасность этого свободного плавания. И сами эти работорговцы, ещё и обозлённые теперь, и южные пираты, и степняки.

Так и начали им объяснять. Они свободны, и никто их не неволит, и могут хоть сейчас идти, куда хотят. Но куда они пойдут? Где они теперь будут в безопасности? В той условно родной стране, которая сама же и обратила их в рабство? Ну, вернутся они в неё, допустим, если ещё дойдут каким-то чудом, но дальше-то что? Как один раз их там уже в рабов обратили, так и снова обратят, скорее всего. И это ещё если не накажут как беглых. Куда-нибудь в леса на Левобережье, ещё не подвластные прежним поработителям? А они разве пустуют? И как ещё местные отнесутся к чужакам? Не продадут ли в рабство и они? В степи на Правобережье — кочевники, которые тоже вряд ли откажутся подзаработать на работорговле. А в плавнях на юге — пираты, которые вообще любой добыче будут рады, в том числе и двуногой. И таковы ли их навыки в организованности и во владении оружием, чтобы уверенно отбиться и от тех, и от этих? Если кто-то надеется добраться домой и там сохранить свободу или знает, где найдёт новую родину свободнее и безопаснее старой, то вольному — воля. Им выделят справедливую долю припасов и оружия прежних хозяев на дорогу, и вся их дальнейшая судьба — в их собственных руках. Запорожский анклав нов и непривычен для них, в нём жизнь совсем не такая, как в их родных общинах, и придётся учиться ей, как малым детям, но зато — вот он, за рекой, и от их недавних хозяев не далее, как сегодня успешно отбился. Думайте и решайте.

И конечно, вопросов у туземцев было множество, и каждый приходилось из-за разницы в языках уточнять, и многие были такими, что и просто ставили в тупик. Почему, например, они принимают их за аланов? Или атланов? Но кто это такие? Не платоновские же атланты, только Платону и известные? Значит, всё-таки аланы? Но чем они так похожи на этих поздних сарматов? А что до опасности — в ней никого убеждать не пришлось — все и так знали, что с этими плавающими по рекам русами нет никакого сладу. Разбойничают, дани требуют, порабощают. А куда ты от реки денешься, если без неё не прокормиться?

Правда, многие почему-то и скисли, когда им втолковали наконец, что никакие запорожцы не аланы. Заспорили о чём-то между собой, да так тараторили, что отдельные только слова и можно было разобрать. Снова русов упомянули, указывая друг другу и на север, и на юг, что-то снова про аланов этих, почему-то тоже на юг указывая, но с тяжким вздохом — типа, не будем о несбыточном. Потом кто-то на восток указал и тоже что-то про аланов, но как-то не убедил толпу. Придя наконец к какому-то общему мнению, приуныли и снова с затаённой надеждой начали допытываться, точно ли обладатели громовых труб не аланы. Может, тогда хотя бы уж элены? Млять, а это ещё кто такие? Но этого туземцы им объяснить внятно не могли, только указывали тоже на юг. Вот и поди их пойми! Зато, хоть и без особого восторга, но все склонились к мысли присоединиться к запорожцам, и тогда Зозуля приказал всем свёртывать лагерь и готовить его к переправе через Днепр. Не обрадуется Семеренко такому наплыву, зато Уваров вон как сияет — ага, спас несчастных.

— Но почему они нас всё-таки приняли за аланов? — спросил у него Зозуля, — И какая тут может быть связь с огнестрелом? Откуда они вообще могут о нём знать?

— Может, греческий огонь? Вроде бы, есть версия, что это какой-то тип пороха.

— Сомневаюсь. Скорее, всё-таки огнесмесь. Но — хрен с ним, пусть будет порох, раз уж у нас нет более вменяемого объяснения. Но один хрен, почему аланы, а не ромеи? Откуда византийскому боеприпасу, да ещё и сверхсекретному, взяться у аланов? Это же обыкновенные дикари по сути дела?

— Я сам теряюсь в догадках, — ответил старлей, — Но когда ваши утром учинили этот переполох, мы с напарником подобрались поближе к лагерю. Ваши похватали часть трофеев, забрали часть рабов и смылись, а эти русы собрались и, прежде чем пуститься в погоню, о чём-то заспорили. Язык у них какой-то не славянский, и мы не поняли ни хрена, но вроде бы, тоже что-то насчёт аланов или чего-то созвучного дискутировали, и решение напасть на вас они приняли, когда их главный убедил их, что вы — не эти аланы. Только не спрашивайте меня, капитан, что бы это значило. Самому хотелось бы знать. Более того, я не понимаю, почему аланы, а не ясы. Славянам-то ведь они под этим названием известны.

— Млять, а ведь точно! — капитан хлопнул себя по лбу, — Конечно, ясы! Только тогда, млять, получается, что они о каких-то других аланах говорят? А какие ещё другие? И что ещё за элены какие-то? Может, просто другое произношение этих других аланов? И опять, млять, того и гляди, крыша с этими непонятками поедет!

— Будем надеяться, что об этом нас просветят вот эти бывшие рабы, когда мы с ними преодолеем нынешний языковый барьер, — хмыкнул Уваров, — А до тех пор мы так и будем, по всей