Бассейн с акулой - Атаман Вагари

Раймонд Дамор. Бледный, как смерть, с гадливой улыбочкой. Ощерившийся, в позе боксёра-берсерка, готовый броситься и растерзать голыми руками. Он ухмыльнулся, облизываясь как самая настоящая акула:

– Опять ты! Что ж, сама Богиня Морская ответила на мою молитву, чтоб я смог тебя убить! Я принесу Богине Морской твою голову, которую сорву. А потом примусь за тебя, крошка, и мы с тобой продолжим, – последняя фраза обращалась к Синтии.

Первая мысль была о степлере. Но тут я вспомнила, что выронила его, когда Пит падал замертво.

Вторая мысль была о ноже-Пиранье. Но нож находился в моём ботинке, до него надлежало добраться. Эта мысль прозвучала в голове поздно, так как Раймонд, профессиональным прыжком перепрыгнувший через алтарь и Синтию, оказался уже в метре от меня.

Он нёсся на меня, намереваясь повалить и придушить. Или же добраться клыками до горла и разорвать.

Мои натренированные рефлексы снова пошли в дело. Я резко подалась в сторону, переходя в колесо, и успела ударить по врагу ногой. Но он успел перехватить меня за лодыжку, дёрнул на себя.

Падая, я перевернулась на колено и откатилась в сторону, задев канделябр. Он с грохотом упал. Мне удалось свободной ногой вдарить в мягкую часть противника, надеюсь, что в лицо. И свободной оказалась я уже вся. Отбросив все правила и этику и заботясь лишь о собственном выживании, я схватила тяжёлый металлический канделябр и стала использовать его как оружие. Но нанести удар я не успела – Дамор перехватил его и вырвал у меня из рук. Отбросил в сторону, снова набросился на меня.

Он чертовски силён, этот проклятый Дамор. Как разъярённое и голодное животное. Драка пару ночей назад с привлекательными акробатками Этти и Дори показалась раем.

Мне только и оставалось, что убегать от него, откувыркиваться, отползать. Он бегал за мной по всему залу, а я заботилась лишь о том, чтобы не оказаться загнанной в угол, и судорожно соображала, какое оружие можно применить. Несколько раз он прыгал, наскакивая на меня, мне везло.

В какой-то момент он подскочил слишком близко и совершил подсечку. Он уронил меня ногами, запутавшись ими в моих ногах, и упал сам. Я стала пытаться встать, но он оказался проворнее и со всего маха ударил меня по рёбрам коленом. Было очень больно, ребро оказалось не сломано лишь чудом. Он поспешно встал, я ещё не успела. И принялся наносить удар за ударом ногами. Но я была не из тех, кто позволяет себя зверски избивать. Сгруппировавшись, я быстро-быстро откатилась к стене и поднялась на ноги. Едва успела! Он тут же двумя руками схватился мне за шею, сжал, принялся с остервенением душить.

Я схватилась за его руки, тщетно пытаясь оторвать их и глотнуть свежего воздуха. Вмиг стало плохо. Замутило так, что я стала терять сознание. Собрав остатки сил, я применила базовый приём самообороны – запулила коленом ему в пах. Не подействовало! Он принялся душить меня сильнее. Тогда я забила вторым коленом. И снова первым. А потом совершила немыслимый трюк, который ни за что бы не совершила в "нормальных" тренировочных условиях. Вжавшись позвоночником в холодную стенку, я схватилась за его душащие руки как за поручни турника, подтянулась, оторвала обе ноги от пола и снова вжала ботинками в его область таза.

Наконец, подействовало. Он разжал руки, на его искажённом безумием лице отобразилось удивление и боль. Он зажмурился. Я упала ему под ноги, снова откувыркнулась. Тут я поняла, что причинила ему страдания. Это меня порадовало. Очевидно, во мне тоже живёт маньяк-садист. Я схватила валяющуюся металлическую палку-канделябр ударила по Дамору. Огрев его по спине тяжёлым канделябром, я снова ударила. Удар пришёлся по голове. Когда я ударила в третий раз, вкладывая весь свой адреналин, после этого Дамор покачнулся и упал.

Мои руки дрожали от напряжения и истощения. Они уже физически не могли держать канделябр, я его выронила и он с лязгом обрушился на пол, бывший в этом месте бетонным. Я медленно сползла по стенке. Всё моё тело ломило от боли. Меня трясло. Моё горло испытывало такие ощущения, будто там что-то надломилось – но раз я дышала и не харкала кровью, то была иллюзия. Как от фантомной конечности после ампутации, что-то вроде того.

И тут Дамор снова пошевелился. Когда я задела его по голове острой выступающей фигурной частью декоративной металлоконструкции, то содрала ему кожу. В том месте хлестала кровь. Дамор взглянул на меня угрожающе, в его глазах заклокотала животная жажда убийства, и я вдруг с ужасом осознала, что лишь раззадорила его, в нём открылось второе дыхание, и теперь мне конец.

Нож-Пиранья… Ботинок… Я ещё успею добраться до него. Но хватит ли у меня силы вонзить Нож во врага?

Дамор полз в мою сторону. Вдруг.

Я услышала знакомые щелчки степлера. Я и Дамор одновременно повернули головы в ту сторону, и голова Дамора внезапно сделалась квёлой. В следующий миг он уже спал.

Я выдохнула с облегчением. Пит Ривел, настоящий друг. Всегда прикроет в бою. Он тоже слаб, лежал на полу, сжимая степлер. Свободной рукой он показал мне поднятый вверх большой палец и ободряюще улыбнулся. Я тоже показала ему большой палец и улыбнулась.

Потом прошло ещё какое-то время, прежде чем мы с Питом более или менее смогли двигаться и ходить. Пит встал первым. Он доковылял сначала до меня и помог мне встать. Мы обменялись братскими объятиями.

– А-а-а-а!!! Вы не забыли про меня? – завизжала Синтия.

Хотелось выругаться. Мы тут принимали на себя все удары, сражались, а она знай себе лежит, балдея и утопая в мехах. Я передала Питу Нож-Пиранью, он пошёл освобождать Синтию. А я, не в силах стоять на ногах, снова села, привалившись спиной к стене. Мне стало вообще всё равно, что происходит. Мне даже было всё равно, сломано ли у меня что-нибудь или нет. Я закрыла глаза, проделала один из видов дыхательных упражнений. Когда я открыла глаза, застала идиллическую картину.

Пит и Синтия крепко обнимались. Дева дрожала и всхлипывала на груди у рыцаря, спасшего её от дракона. Да, именно Пит спас нас всех от Дамора. Если бы не он, Дамор бы разделался со мной и с ней. Рыцарь успокаивающе поглаживал девушку по волосам, что-то ей шептал. Я снова закрыла глаза, посчитав, что если буду на них пялиться, то