Начальник Америки (Тихоокеанская сага-3) - Сергей Фомичев

— Китайская торговля сопряжена с большим риском. А на прибыли с неё мы развиваем эту территорию. Вы разозлили людей постоем, а потом фактически закрыли порт. Это вызовет только неприятие. Наши шкиперы просто поднимут португальские флаги, подобно некоторым англичанам. Знакомые в Макао у них имеются, торговля мехами там хорошо известна. Или вообще станут действовать через индейцев. А что будет, если наши корабли прекратят привоз дешёвого хлеба на Камчатку и в Охотск?

— Будут поставлять его как раньше, — пожал капитан плечами. — Сплавом по Лене, через Якутск.

— Как раньше не выйдет, — усмехнулся я. — И народ, и начальство привыкли к дешёвому хлебу. Там и население приросло из-за этого. Платить снова по восемь-десять рублей за пуд никто не захочет. Знаете что они сделают?

— Поднимут бунт?

— Нет. Они переберутся сюда, в наши города. Просто для того, чтобы не помереть с голоду. А если вы прижмёте и здесь, пойдут дальше. На Гавайские острова, на экваториальные атоллы.

— Пусть это заботит камчатские власти.

— Вы же знаете, в чём обычно заключается подобная забота — главное найти виновного. А кто с точки зрения высших властей отвечает за поставки из американских колоний?

Колычев сжал зубы, прекрасно представляя, кого могут сделать виновником.

— Вы будто бы угрожаете?

— Ничуть. Вы сами, собственным решением, лишаете владельцев шхун возможности заработать. Чего ради они теперь отправятся через океан? И с постоем, полагаю, люди скоро вопрос решат, — решил я плеснуть в пожар керосину. — Сколько тех ваших казаков? Дюжина? Скинутся всем миром, каждому по дому поставят. Деньги-то у людей пока есть. Но когда казаки собственным хозяйством обзаведутся, на чью сторону они встанут?

— Не играйте с огнем, господин Емонтаев, — пригрозил Колычев, прежде чем развернуться и отправиться в форт.

На фронтире было в привычке играть с огнем. Люди, которые пересекали океан на лодках с надстроенными бортами могли себе позволить иной раз дернуть бога за бороду.

Хотя, что бы там не говорили историки и писатели, а народ наш бунтовать не любит. И если он всё же бунтует, то исключительно от скудости ума властителей. Нужно сильно разозлить людей, чтобы они схватились за топоры. В тех же случаях, когда власть давит не так откровенно и нагло, народ прибегает к иному ответу — асимметричному, как бы сказали в нашей с Лёшкой эпохе. Обычно начинают тянуть волынку, устраивать род итальянской забастовки. Но иногда действуют и более тонко.

Мою идею купить казакам дома в складчину и тем радикально решить проблему господа городские советники одобрили, но постановили с этим делом не спешить.

— Капля по капле и камень долбит, — сказал Архипов. — Поговорим с нашими, может кто их доходным делом соблазнит. На торг к индианцам или ещё куда.

— Ну смотрите, дело ваше, — сказал я. — Мне-то кажется, что соблазнить человека отхожим местом, которое не пахнет проще, чем деньгами.

— Не всё сразу, — хитро прищурился Архипов.

Тем временем люди Тропинина в Эскимальте уже закончили работу над новым типографским станком и наборной кассой, а Хараган ещё раньше малыми партиями перетаскивал шрифт из закрытой типографии, точно подпольщик времён Первой русской революции. Дежурный казак не препятствовал посещению и выносу мелких вещей. Он лишь следил, чтобы станок не работал.

Однажды утром газета с парусником на логотипе и под названием «Эскимальт» появилась почти в каждом заведении Виктории. Её предлагали в кабаках, лавках, кофейне, кондитерской. Она лежала в особом карманчике каждого фаэтона, выдавалась пассажирам дилижансов. Помимо традиционных объявлений, некрологов и рекламы новая газета содержала официальную информацию об избрании Городского Совета Виктории, статью «О растущем год от года числе посещений пределов наших англичанами и судами других европейских наций», практическую рекомендацию «О повышающем цену способе выделки котовой шкуры, таким образом, чтобы на ней оставался лишь нежный подшерсток» и карикатуру без подписи или комментария. Мне хватило мудрости не задевать Колычева. На карикатуре был изображен похожий на секретаря человек с длинным носом, который он сунул в котел, из которого ела большая семья. Мне редко удавалось добиться сходства лиц, но тут уж я постарался. Секретаря опознал бы любой, кто хоть раз с ним сталкивался.

Царёв разъярился не на шутку. Он носился от заведения к заведению, пытаясь изъять весь тираж. Тщетно. Над секретарем открыто смеялись, пряча газету под стол, передавая друг другу. В ряде случаев это приводило к конфликтам. А казаков для наведения порядка, как его понимал Царев, уже не хватало. Один сидел в типографии, двое дежурили на пирсах, еще двое находились в крепости при капитане, остальные подменяли первых. К тому же до сих пор силу против людей они старались не применять, чувствуя грань отделяющую простое недовольство самозваными властями от их низвержения. Не стали казаки лезть на рожон и по столь ничтожному поводу как карикатура.

Тогда Царев затребовал информацию.

— Мне нужно просмотреть документы за последние десять лет, — сказал он Окуневу, которого нашел дремлющим в своем кресле в здании Адмиралтейства.

— Кого рода документы? — поинтересовался тот.

— Судовые крепости, журналы, роспись команды, документы на груз.

— Все бумаги находятся у капитанов, — пожал Окунев плечами.

— Почему вы называете ваших мореходов капитанами? — фыркнул секретарь. — Это воинское звание, его не раздают просто так направо и налево!

— Мы зовём их так не по званию, а по должности, — спокойно ответил Окунев. — Подцепили от англичан.

Он выглядел равнодушным, но как только Царев ушел, послал за мной и в двух словах изложил беседу. Это были опасные воды. Большинство наших корабельных крепостей с точки зрения российских законов были липовыми. Судовые журналы и роспись команды капитаны, конечно, вели. Но большую часть торговых и логистических сделок наши люди заключали на словах, поэтому никаких коносаментов или накладных в обороте не имелось. Я впрочем не был уверен, что они вообще уже были в ходу.

— Записи дадут ему сведения о том, кто и сколько возил мехов в Кантон и Калькутту. Надо бы предупредить всех, чтобы были осторожнее.

* * *

Через несколько дней секретарь пропал. Обнаружилось это утром и в течении дня казаки прочесали весь город. Они заглядывая в каждый двор, на каждый пустырь, но не нашли ни самого секретаря, ни его тела, ни хотя бы одежды.

Колычев заявился прямо в «Императрицу», где я ужинал с Дашей, одной из наших университетских креолок. Время от времени я приглашал то одну, то другую барышню, пообедать или поужинать. Обычно мы болтали о том, о сём, я слегка флиртовал, но это скорее была игра, чем ухаживания. Хотя девушки мне нравились. Все три.

— Это уже слишком, — заявил мне капитан. — Тут ничего не происходит без вашего ведома и я хотел бы знать, где Царев?

— Хотите верьте, хотите нет, но я не имею отношения к пропаже вашего помощника. Если хотите давайте вместе проведём следствие.

— Каким же образом? казаки перетрясли весь город.

— Они плохое его знают. А мы просто расспросим людей. Вашим нукерам они не хотят говорить, а мне скажут.

— Выдадут виновника? — не поверил капитан.

— Нет, — я покачал головой. — Виновника, пожалуй, не выдадут, но если знают, что где-то тело прикопано или след какой видели, то обязательно подскажут.

Я извинился перед Дашей посадил её в фаэтон и отправил в университетский кампус, а затем пошел с Колычевым к ближайшему кабаку.

Долго расследовать не пришлось. Мы заглянули всего в три заведения, прежде чем обнаружили след секретаря в пельменной Прохора.

Выяснилось, что накануне Царев зашел туда поужинать. За еду и выпивку он как всегда не заплатил. Но выпил порядочно и все пытался завести с кем-нибудь разговор. Тут на ловца и зверь пожаловал — в пельменную заскочили морячки после долгой работы с такелажем. Они угостили секретаря выпивкой, поведали о дальних странах, пожаловались, что в команде один человек приболел и они ищут подмену.

«Вот вам товарищ для плавания» — сказал секретарь ударив себя в грудь кулаком.

— Так и ушел с ними. -закончил рассказ Прохор. — Правда на ногах едва уже держался.

— С какого корабля были матросы? — спросил я.

— Кажись, с «Варяга».

«Варяг», как и многие корабли после объявления о пошлинах перебрался в Эскимальт. Чтобы прояснить дело, мы с Колычевым взяли извозчика и отправились к Тропинину на Иркутскую улицу. К счастью Лёшку удалось застать дома