Наследник рода Шевалье - Макс Гато

— Оставим формальности, — негромко произнес я, хотя мои слова были слышны намного лучше из-за присутствия рядом пожилой слуги.

Или, точнее, из-за того, что рядом с ней стихия почти не бушевала.

— Как прикажете, — легко согласилась старушка, выпрямляя спину, но все-таки продолжила обращаться ко мне как положено, — ваша светлость.

— Как вас зовут? — спросил хриплым голосом я.

— Евдокия, ваша светлость, — споро ответила слуга.

— Рами, — кивнул в ответ я, — Шевалье.

— Я знаю, ваша светлость, — коротко проговорила женщина.

Пожилая женщина с некоторым ехидством смотрела на меня, обхватывающего колонну. Кажется, что эта ситуация ее вовсе не пугала, а, скорее, забавляла. Мне же теперь оставалось лишь выяснить, как же остановить непогоду. Жаль, что я никогда не верил гидрометцентру.

— Евдокия, а не постараетесь ли объяснить, — попросил вежливо я, уворачиваясь от небольшой сосульки, — чем сейчас занимается хозяйка?

— Конечно, ваша светлость, — бодро ответила Евдокия, слегка склонив голову набок. — Княжна Онежская изволит бить посуду.

Так, с первой частью мы разберемся потом. А вот тот факт, что слуга так обыденно описывает сегодняшнее происшествие меня слегка пугал. Ну, значит, пора включать самый лучший защитный механизм. Точнее, второй в списке. Кровавой магии в доме Онежских мне не простят.

— О, прекрасное занятие, — в тон женщине парировал я, одобрительно кивнув. — И несомненно достойное дворянской особы великого рода.

— Конечно, Рами Кристофович, — снова слегка поклонилась старушка. — Это занятие еще очень хорошо прочищает голову и приносит удачу.

По отчеству меня называли редко, но теперь я, кажется, придумал, как же все-таки успокоить бушующую стихию. И, судя по ответам слуги, мы с ней были на одной стороне. Тем временем в стену врезался очередной снаряд. На его поверхности были изображены восточные мотивы.

— Евдокия, а не японский ли это фарфор? — поинтересовался деловито я, рассматривая осколки. — Несомненно привезенный княжне в подарок из дальнего зарубежья.

— Кажется, такой был у моей тетушки, — неожиданно подал голос Нобу, скрывающийся за моей широкой спиной, — на Хоккайдо.

Разбираться с хитрым мечником мне было некогда. Повезло ему.

— Истинно так, — непонятно чьи слова подтвердила женщина.

Вряд ли тетушка моего слуги лично притащила этот фарфор с Хоккайдо в Зимноград. Ну или семья Игараси была намного интереснее, чем кажется на первый взгляд.

— Хорошо летит, — сочувственно проговорил я, следя за второй тарелкой из набора. — Сразу видно руку мастера.

— Жаль тарелочку, — как-то по детски отреагировал Нобу, впервые за долгое время проявив настоящие эмоции.

Может и вправду семейный фарфор? Ну или реплика?

— Конечно же жаль, Нобу, — сочувствующим тоном обратился к слуге я, — но русские женщины славятся своим темпераментом. Поэтому придется ждать и надеяться на авось.

— На что, господин? — немного непонимающе проговорил мой слуга.

Похоже, что мне в будущем предстоял ликбез по русским идиомам. Впрочем, не факт, что японский ум сможет уловить все тонкие детали. Сарказм-то они не особо понимают. Хотя Нобу в плане сарказма был исключением.

— На «авось успокоится», — объяснил свою довольно простую позицию я.

— А-а-а-а-а-а… — протянул понимающе слуга, — понимаю, господин.

Евдокия молча смотрела за нашим диалогом, не вмешиваясь в разговор. И глаза ее были направлены мне за спину. Не думаю, что пожилая женщина часто видела японских мечников.

— Я вас вообще-то слышу!!! — разверз зал гневный голос Софии, отчего на меня вновь пахнуло морозом.

Не хватало только ледяных смерчей. И как дом вообще уцелел?

— Евдокия, — обратился я к старушке, полностью игнорируя хозяйку, — а не часы ли это стучат? А то из-за вьюги никак не могу разобрать.

— Часы? — непонимающе взглянула на меня женщина.

— Шевалье. Какие. К черту, — попыталась вставить свои пять копеек Онежская, — Час…

— Ну такие, — продолжил спокойно я, замечая, что с каждым произнесенным дворянкой словом, стихия немного успокаивалась, — с кукушкой.

Действительно, мороз слегка ослаб. А ледяные вихри превратились лишь в хаотично двигающиеся снежинки. Похоже, что некоторое успокоение стихии уловила и Евдокия.

— Да, ваша светлость, — подыграла мне женщина, — кажется, что часы бьют полночь.

— Да-а-а?! — картинно удивился я, отпуская колонну. — А мне показалось, что сейчас только одиннадцать. Что ж, значит механизм неисправен. Можно сказать… двинулся.

Гениальность и отвага — вот мой девиз на сегодняшнюю ночь. Постараемся выбить клин клином. А иначе дворянка нас всех тут и похоронит. Точнее, меня и моего верного слугу.

— Двинулся?! — вскрикнула недовольно Онежская.

Снежная пелена перед Софией расступилась и я увидел, что ее тело было покрыто мутным льдом, а на голове красовался белый, переливающийся обруч.

— Нет, княжна, — формально обратился к девушке я, склоняясь в уважительном поклоне, — возможно, у вас водные часы. Тогда механизм, скорее, слегка… протекает.

— Шевалье… что… ты… себе… — чеканила слова