Лётчик: Лётчик. На боевом курсе! Под крыльями Босфор - Владимир Владиславович Малыгин

Проверяю, правильно ли показывает авиагоризонт, высотомер. Чуть-чуть ослабляю усилия на штурвале, и самолёт сразу же начинает карабкаться вверх. А уверенно лезет, настойчиво так, упорно. На высоте порядка пятидесяти метров по прибору прибираю обороты, перевожу машину в горизонтальный полёт. Да, здесь без бортового инженера не обойтись – слишком велики нагрузки на рычагах управления моторами.

Крен влево-вправо, рулей отлично слушается. Не так активно, как на истребителе, запаздывает немного, но это ожидаемо, всё-таки махина для этого времени огромная.

Разворачиваюсь на обратный курс по компасу и проверяю его работу визуально. Пока всё отлично. Ещё чуть-чуть доворачиваю и прохожу точно над ангарами. В нижнем стекле всё отлично видно, по нарисованной на нём черте прекрасно можно выдерживать нужное направление. Вижу внизу на земле задранные к небу головы, кто-то мне даже рукой машет, отворачиваю в сторону от городской окраины и ложусь на расчётный курс. Ну, это я так для красоты говорю, а на самом деле беру примерный курс в точку разворота на посадочную прямую. Для первого полёта достаточно. Сядем, проверим самолёт, если всё в порядке, можно будет ещё разок в небо подняться.

Оглядываюсь через плечо, пусто в кабине. В первый полёт я отправился один. Как ни просился со мной Михаил, а пришлось ему отказать. Нечего рисковать попусту. Всё равно отстреливаться я ни от кого не собираюсь, так что успеет ещё вволю налетаться. А пока я в гордом одиночестве. Нужно же убедиться в работоспособности всего того, что мы за такое короткое время нагородили.

Разворачиваюсь на посадочный курс, вхожу в глиссаду, начинаю снижение в выбранную точку. Самолёт идёт ровно, в воздухе сидит плотно, рулей слушается отлично. Небольшой снос от бокового ветра легко парируется углом доворота. Земля. Выравниваю, убираю снос, ветер приходится парировать креном, но я к этому готов. Штурвал на себя, добор, есть касание.

Мысли проносятся в голове одна за другой, но работать не мешают. Прибираю обороты до минимальных, гул стихает, а вибрация наоборот усиливается, появляется противное дребезжание со всех сторон. Деревянный же аппарат, что так дребезжать может? Тяги? Нужно будет обязательно проверить их надёжность. И крепление.

Нет, в небе было лучше, а на земле сразу же появляется сильная тряска, зубы выбивают чечётку и ничего не получается с ними сделать. Плохо для здоровья, когда амортизаторов нет.

Разворачиваюсь в конце пробега, поднимаю тучу серой пыли. Удираю от пыльного облака – нужно беречь моторы. Как хорошо, что ветерок есть.

Рулю к ангарам, к машине немного привык, руки-ноги сами работают. Даже появляется возможность отвлечься на мгновение и осмотреться, посмотреть, так сказать, по сторонам. На крылья, например. Очень уж они вверх-вниз болтаются, на каждой неровности ходуном ходят. И никакие расчалки от этого не спасают. Нет, всё-таки я прав, нужно переходить на монопланы. С верхним крылом и другим профилем. Моторы? Пока они есть, тяги хватит, даже если два поставить. Немного упадёт грузоподъёмность, зато вырастет скорость и надёжность. И поплавки… Это же совсем не дело. Надо за основу брать корпус, как у Григоровича. Налаживать с ним тесное и плодотворное обоюдное сотрудничество. Отказываться от производства кучи разных самолётов, во многом давно устаревших, даже для этого времени, и переходить на повсеместный выпуск нескольких нормальных моделей. Тогда не будет проблем с комплектующими, с производством и с подготовкой пилотов. Это если коротко. Хватает здесь плюсов, но хватает и минусов. Слишком уж всё разобщённо в империи, каждый своё собственное одеяло на себя тянет, а, главное, нет пока у заводчиков и правительства единой концепции самолётостроения и его применения на практике. Пока нет, но будет. Уже первые намётки появились. Александр Михайлович должен разобраться с тем, что я ему, а точнее им наговорил. Пока взяли пару дней на раздумье. Как раз сегодня этот срок истекает. Посмотрим, к какому решению придут…

О, легки на помине. Вот и знакомый автомобиль показался. Зря. Не нужно таким образом ко мне всеобщее внимание привлекать. Наверняка об этом никто не задумался из моих новых, так сказать, высоких друзей. Друзей ли? Ну… Буду на это надеяться. Вот сейчас и узнаю, прав ли я в своих предположениях…

Глава 5

Выключил зажигание, топливные краны перекрывать не стал, для этого ещё один специально обученный человек необходим, пока обошёлся так. По инерции прокатился немного, а дальше набежал служивый народ, остановил самолёт и развернул носом от ангаров. Поймали меня, так сказать, не дали проскочить мимо. Но без тормозов как-то нехорошо, нужно будет подсказать Игорю Ивановичу, пусть поразмышляет на эту тему, ну и я, само собой, подсуечусь, кое-какие нужные идеи подскажу.

Расстегнул привязные ремни, снял ремни подвесной системы парашюта, выкарабкался из кресла. Из-за бомболюка и систем сброса пришлось полностью переделывать не только грузовой отсек, но и пилотскую кабину, поэтому прежнего пустующего раздолья уже нет. От грузовой кабины отделились перегородкой, а в полу пришлось делать открывающийся наружу люк с лесенкой. Как на известных мне самолётах.

Судя по приехавшему авто, сегодня мне в небо больше не подняться. Завтра? Хотелось бы. Но это не только от меня зависит, а от того, как предстоящий мне очень скоро разговор пройдёт, чем для меня закончится… Да даже от погоды зависит. Это пока стоят отличные солнечные дни, так называемое «бабье лето». А подняться ещё разок в небо нужно обязательно. Чтобы окончательно удостовериться в надёжности самолёта перед предстоящими ему испытаниями…

Спрыгнул вниз, расстегнул кожаную куртку, стянул шлем. Уф-ф. Хоть и короткий полёт, но сил из меня вытянул ужас сколько. Даже не сил, а… Нервов? Да ещё и покрутиться пришлось в кабине, как той пресловутой белке. Одному-то тяжко и пилотировать, и одновременно с моторами управляться. Непродуманная эргономика кабины, всё в разных местах находится. Вот где непочатый край работы… Хорошо, что ещё из той жизни у меня хватает опыта эксплуатации многомоторных машин, а то бы вряд ли справился в одиночку. А брать ещё кого-то в первый полёт не хочется, нечего рисковать людьми.

Короче, подшлемник хоть выжимай. А как иначе-то? Самолёт переделан почти полностью. Кроме крыльев и хвостового оперения. Всё остальное хоть чуть-чуть, а изменилось. Хотя нет, не всё. Поплавки те же остались. Да… Вот и пришлось поволноваться за наше общее с Игорем Ивановичем детище. Но это только начало, и, смею заметить, начало довольно-таки успешное. Дальше последуют новые изменения…

– Не тяните, Сергей Викторович. Как аппарат? – не выдержал моего долгого молчания подошедший Сикорский.

– Отлично, Игорь Иванович, отлично. В воздухе устойчив, управляется хорошо.