Фантастика 20254-131 - Константин Викторович Плешаков

Но это днем, после полудня. А пока работаем не на показ, а на совесть. Выводим общежитие на зарядку.

— Василий, берёшь половину, оббегаете училище и прямиком на стадион. Вторая половина — со мной на стадион прямо сейчас, — сказал я, ребята быстро разделились на две группы, и мы с Васей почти синхронно скомандовали: — Бегом марш!

Вряд ли Василий так уж перековался от моей с ним работы. Наверняка, наступит тот момент, когда парень вновь взбрыкнёт. Но он уже знает, что я за ним слежу — но и обратиться ко мне можно. Знает, что он востребован обществом даже на командирских должностях. Может быть, мне ещё будет жаль расставаться с этим парнем, который сейчас помогает организовать молодёжь, но живет в общежитии уже не совсем законно.

— Привет, физкультурники! А «Динамо» бежит? — увидев нас, кричал Степан Сергеевич.

Он уже был на стадионе и занимался растяжкой. Удивил. Степа живет не так, чтобы близко, но вот собрался и приехал рано, чтобы поучаствовать в нашей зарядке.

— И «Динамо» бежит. Все бегут! — отвечал я ему, завершая цитату из знаменитого фильма «Джентльмены удачи». — Рад, что ты к нам присоединился.

Направив учащихся бегать по кругу стадиона, я остановился и пожал руку Стёпе.

— Хорошее дело ты делаешь. Уже то, что ты в них людей видишь, они оценят. Ну и то, что можешь в морду дать, если понадобится, тоже, — сказал Стёпа, усмехнулся. — Что мы стоим? Бегом марш!

— Тут, Степан Сергеевич, я командир, — улыбнулся я. — Но ты прав. Бегом марш!

У меня складывается впечатление, что скоро стадиона будет столь мало для нашей зарядки, и нужно продумывать маршрут бега по близлежащим жилым дворам.

* * *

— Таким образом, товарищи, мы будем точно знать, какие учащиеся к нам приходят, какие неприятности они могут с собой принести. Если семьи поступивших к нам детей по нашему запросу будут под контролем местных органов власти, то мы значительно снизим уровень правонарушений, которые совершают наши учащиеся… — вещал я с трибуны во время педагогического совета.

Мой вопрос был поставлен в очереди пятым, назывался скромно: «Разное». Учитывая то, что предыдущие докладчики тратили на свои речи по полчаса каждый, народ сильно устал слушать и переставал что-то понимать, лишь машинально поднимая руку при голосовании.

Это было и хорошо, и плохо. Плохо, то что меня сейчас могут и вовсе не воспринимать, не понимать, чего это я требую от работников училища. Когда новая методика работы в приемной комиссии и среди мастеров производственного обучения будет принята, придется еще проводить семинары, чтобы объяснить, за что все они так активно голосовали, стараясь быстрее все закончить и разойтись по домам.

А хорошо потому, что у людей уже не остаётся сил для протеста и возмущений. Да никто и не возмущается. Ещё до начала педсовета я ошарашил директора новостью, что к нам прибыл журналист. И что он будет писать о нас статью в газете.

Причём новость достигла ушей Семёна Михайловича Ткача, лишь когда директор уже собирался начать педсовет и все сотрудники собрались в актовом зале. Так что переполоха не получилось, но теперь волновался я — как бы Ткач не схлопотал инфаркт от таких переживаний. Сидит вон, бледнеет, руки потрясываются, слова подбирает, чтобы и приличными были, и идеологически выверенными. Наверное, Семён Михайлович меньше волновался, когда пёр продукты в столовой.

Молодость Александра Травкина, журналиста ленинградской молодёжной газеты «Смена», никого не смутила. Да и сам Сашко был сегодня донельзя серьёзным, в строгом костюме, являя собой пример дисциплинированного современного, идеологически устойчивого комсомольца-журналиста. Он общался со всеми таким канцелярским языком, что казался старше, чем есть, и весомее — будто и не какой-нибудь студент-стажёр.

Как же старались и директор, и завуч Марьям Ашотовна! Говорили, делая паузы, пробегая в спешке глазами по своим же докладам, чтобы только не сказать о недоработках.

Докладывала на педсовете и Настя, Анастасия Андреевна Смолян. Причём её доклад был мной несколько видоизменён, дополнен. С самого утра, как только я отправился на работу, я пришёл к главной комсомолке училища и предложил ей сделать опредлённые правки. Важно было показать, какая качественная и успешная работа проводится в физкультурном направлении в общежитии. Приплести сюда обязательно и то, что через три года Советскому Союзу принимать Олимпиаду, что еще больше налагает на нас ответственность по агитации за спорт.

— Коммунистическая партия Советского Союза пристально следит за тем, как выполняется её поручение по улучшению условий обучения в профтехобразовании. Мы, товарищи, как ярые последователи ленинского учения и преданные партии, должны… Нет, мы просто обязаны с вами проявлять инициативу. И комсомол нас в этом поддерживает. Уверен, что поддержит нас и Коммунистическая партия Советского Союза, — говорил теперь я.

Сам себе удивлялся. Моя речь была пламенной, я искренне верил во всё то, что сам говорю. А почему бы мне и не верить? Мои истинные цели никоим образом не противоречат тому, что я сейчас делаю. Напротив, все новшества, которые я уже привожу в жизнь ПТУ — это еще десяток шагов по достижению главной цели. Пусть я нахожусь на большом расстоянии от своей цели, километрах в десяти, если не больше. Но каждый день, позволяет приблизиться на шаг к цели. И есть вероятность, что я успею, и спасу Советский Союз, если еще немного ускорюсь.

— Товарищи, желает ли кто-то выступить, дополнить инициативу товарища Чубайсова? — спрашивал директор таким тоном и с таким видом, будто умолял: мол, сидите и молчите, а то сейчас договоритесь, что в газете напишут.

Но в каждом коллективе есть тот, у кого шило в одном месте, кто не промолчит, даже под угрозами и после просьб.

— Вы, уважаемый, может, и правильно говорите. Но, как человек новый, да ещё… молодой может предлагать такие изменения? Это надо же… Посещение городских учащихся на дому! У меня что, работы другой нет? — под обеспокоенный взгляд и директора, и завуча, высказался один из мастеров производственного обучения.

По крайней мере, он и теперь был в рабочей одежде и даже не постеснялся прийти в грязной, в масле и пыли робе.

— Порой нужно взглянуть на проблему взглядом со стороны, так сказать незамасленным, — сказал я, ставя логическое ударение на слове «замасленное».

Люди этот каламбур поняли и оценили, стали улыбаться,