Эхо 13 Забытый Род - Арий Родович

— Благодарю, князь, — ответил я. — Для меня будет честью принять ваше приглашение. Если появится возможность — обязательно воспользуюсь. — В голове промелькнула мысль о собственной визитке, так как у меня в наличии уже имеется две, а в ответ я не смог дать ни одной. Все таки я тоже стал важным. В душе я усмехнулся.

Он чуть кивнул и продолжил:

— К слову, я отправлю вам письмо с перечнем тех родов из Тринадцати, которые будут готовы посетить ваше бракосочетание. Так что если вы колебались, приглашать нас или нет, — считайте, что мой род будет там в любом случае.

Я позволил себе лёгкую улыбку.

— Я рассчитывал на это. Поддержка таких родов делает церемонию не просто личным событием, а делом Империи.

Взгляд князя стал внимательнее, и в нём мелькнуло что-то вроде уважения.

— И ничего не удивляйтесь, когда войдёте в кабинет Его Величества, — сказал он, прищурившись и едва заметно подмигнув.

— После сегодняшней прогулки, — ответил я спокойно, — я уже готов ожидать чего угодно.

Князь коротко усмехнулся, пожал мне руку и откланялся. Его шаги растворились в коридоре.

Мы остались втроём. Я толкнул створку, и мы вошли в покои, приготовленные для нас — и назвать это «комнатой» язык не поворачивался. В моём мире это скорее была бы полноценная квартира в пентхаусе: просторная, с собственным залом и несколькими спальнями.

В гостиной стоял большой обеденный стол, рядом — низкий журнальный столик и три кожаных кресла с мягкими подлокотниками. Мебель была не вычурной, но дорогой: дерево с благородной текстурой, ковры густые, но не давящие. Стиль ускользал от привычных определений — ни строгий минимализм, ни холодный high-tech. Здесь всё было в балансе, и от этого глаз не цеплялся за детали. Это было пространство, в котором не восхищались предметами, а отдыхали.

Две спальни отличались друг от друга. В одной — широкая двухспальная кровать, в другой — настоящий «king-size», в котором спокойно разместилась бы целая компания. В каждой комнате был регулируемый свет: можно было приглушить его почти до темноты или, наоборот, залить всё ярким сиянием.

Три ванные комнаты добавляли роскоши. Одна — с душем, другая — с полноценной ванной, а третья совмещала и то и другое. Правда, «ванной» это назвать было сложно: посреди комнаты располагалась огромная джакузи, из которой, казалось, можно было устроить отдельное совещание.

И при всей этой роскоши не было ничего кричащего. Не «богато» в дурном смысле, а именно красиво и со вкусом. Каждая деталь занимала своё место и складывалась в цельную картину.

На тумбе у телефона я заметил небольшое меню. Сам аппарат был без кнопок, гладкий, будто сплошной черный металический объект. Очевидно, звонок соединял напрямую с прислугой. Наверное, стоило лишь сказать желание — и его тут же исполнили бы.

Ольга первой выбрала себе место — села на широкий диванчик в гостиной и, вытянув ноги, тихо пробормотала, что устала и что у неё болят ножки. Сказала она это почти шёпотом, но достаточно, чтобы услышала Милена. Та усмехнулась, и по взгляду я понял: они действительно начали сближаться, становились подругами, а не просто будущими жёнами одного человека.

Милена же пошла дальше, осмотрела спальни и вскоре вернулась, заметно покраснев.

Я догадался, в чём дело. Спален было две. Нас — трое.

Мы переглянулись — и повисла тишина. Каждый понимал, в чём дело, но начинать этот разговор никто не спешил. Две спальни, нас трое.

Я первым решился:

— В крайнем случае я могу лечь в гостиной. Диванчик вполне подойдёт. Я и раньше часто спал на таком, когда засиживался в кабинете с документами.

— Даже не думай! — тут же вспыхнула Милена. — Главе рода не подобает валяться на диване.

— Тогда я, — спокойно вставила Ольга. — Мне не привыкать. Я и в худших условиях спала. Так что ничего страшного.

— Нет, — я покачал головой. — Вы девушки. Вам положено отдыхать в удобной кровати, а не на диване. Какой из меня жених, если позволю вам так мучиться?

— А какой из тебя жених, если сам будешь ночевать в гостиной? — прищурилась Милена. — Лучше я. В дружине бывало хуже: иногда приходилось ночевать прямо в машине, когда патруль затягивался. Так что для меня это ерунда.

— Вот именно, — перебил я. — Ты уже не в дружине. Ты моя невеста. И спать на диване тебе не место.

Ольга сдвинула брови, посмотрела то на неё, то на меня и вздохнула:

— Тогда мы можем лечь вдвоём. В той большой кровати места хватит.

— Вот, — кивнул я. — Разумное решение.

— Нет, — тут же возразила Милена. — Это неправильно. Большая кровать в комнате главы рода. И должен спать там именно ты.

Мы снова уставились друг на друга. Получалось странно: каждый из нас упирался не за место на кровати, а за право уступить его другому.

И чем дальше заходил спор, тем больше это походило на нелепую дуэль вежливости, где победителем не станет никто.

В итоге мы так и проспорили всё оставшееся время, перекидываясь доводами, кто где должен спать. Решение оказалось простым: девушки заняли «маленькую» кровать вдвоём, а я остался на большой. Женская сила, блеск глаз и улыбки — те самые, как у Кота из «Шрека» — сделали своё дело. Я сдался.

Правда, в отдыхе это нам не помогло. Пока спорили и смеялись, время ушло. И тут в дверь негромко постучал слуга, тот самый, что водил нас по дворцу.

— Господин барон, госпожи, — произнёс он с поклоном, — пора идти к Его Императорскому Величеству.

Мы переглянулись, собрались и пошли за ним.

Я ожидал, что нас поведут в тронный зал — величественный, с колоннами и мрамором, с сотней глаз на нас. Но слуга уверенно открыл простую резную дверь.

— Кабинет Его Величества.

Я шагнул внутрь… и на миг застыл.

— Что?.. Кеды?

Глава 17

Дверь распахнулась — и я увидел его.

Император. Сидит за тяжёлым столом, закинув ноги на полированную поверхность, будто это не его кабинет, а обычная кухня. На ногах — белые кеды. Взгляд спокойный, слишком спокойный.

И рядом — ещё один Император. Такой, каким его и должен был увидеть любой: безупречный костюм, ровная осанка, лицо как маска. Величие в чистом виде.

Я замер. Глаза сами рванулись сначала к нему, к сидящему, потом — к копии. Миг. Доли секунды. Но этого хватило.

Потому что настоящий уже ухмылялся. Он видел, как я перевёл взгляд. Видел, что я узнал