Шелест 2 - Константин Георгиевич Калбанов

выглядит несколько забавно — мальчишка у которого молоко на губах не обсохло, попёрся к зрелой и вполне состоявшейся даме. А на нас сейчас многие пялятся во все глаза, это я прекрасно вижу. Заняться им нечем. Но это ладно, к этому я готов, иначе не отсвечивал бы, а вот заднюю давать, как нашкодивший щенок, это уже ни в какие ворота.

— Пройдясь с вами в танце, мне захотелось вновь испытать тот краткий миг несказанного удовольствия от вашей близости.

— И что же вы предлагаете? — обмахиваясь веером, и подбадривая меня игривой улыбкой, спросила она.

— Сударыня, позвольте мне иметь удовольствие пригласить вас на танец, — вновь поклонившись, произнёс я.

— Но как же быть, следующий танец мною уже обещан, не так ли, Аркадий Давыдович, — сложив веер, и принимая бокал вина, с досадой произнесла она.

Ч-чёрт! Слишком много народу, а потому я не видел эту парочку прежде, как не приметил и вот этого господина в мундире офицера Измайловского полка, с горжетом майора на груди. Вступать в препирательства с будущим начальством не хотелось категорически, мало ли чем это аукнется в будущем.

В принципе я не позволил себе ничего особенного, но кто их знает, этих гвардейских много о себе думающих павлинов, воспримет ещё это как личный выпад. А потому, пора предпринять тактическое отступление. Но сохранив лицо.

— Ярцев Пётр Анисимович, помещик Землянского уезда Воронежского княжества, — коротким кивком изобразив поклон, вновь представился я.

— Изотов Аркадий Давыдович, майор гвардейского Измайловского полка, — в свою очередь представился тот.

— Быть может в вашем расписании всё же найдётся один свободный танец и для меня, сударыня? — вновь я обратился к даме.

И чего это майор вздёрнул брови? Неужели счёл меня чересчур назойливым? Э-э-э, дядя, полегче на поворотах! Это нормально, что подошедший кавалер не ретируется по первому требованию. Всё в рамках приличий.

А с этой-то красавицей чего творится? Даже не пригубив вино, вновь раскрыла веер и прикрыла лицо, только глазки наружу, в прищуре которых озорной блеск. Весело ей, а я уже и не знаю во что вляпался.

— Эм-м, милостивый… — начал было майор вполне дружелюбным тоном.

— Аркадий Давыдович, не уступите ли вы свой танец Петру Анисимовичу? За вами ведь ещё два, и вы в любом случае не окажетесь в накладе.

— Рад вам служить, Елена Митрофановна, — после короткой паузы, и быстрых гляделок с дамой, без намёка на неудовольствие ответил он.

Мне не могло показаться. А если и не уверен, то я могу перед внутренним взором вынуть эту картинку и рассмотреть под разными углами. В глазах Тульевой по прежнему плясали озорные огоньки, и появилась просьба. Изотов же излучал недоумение, готовность служить, и… Он как бы переспрашивал её взглядом, точно ли ему следует так поступить. А вот ко мне отношение совершенно ровное, как будто он и не гвардейский офицер, у которого увели даму из под носа.

В этот момент в центре зала раздался задорный голос распорядителя бала приглашающего пары для менуэта. И коль скоро вопрос с приглашением был решён, я без лишних слов подал даме правую руку. Та вновь окинула меня оценивающим взглядом, что-то там для себя решила, и передав свой бокал, от которого так и не отпила ни глотка, майору, положила мне на предплечье свою левую.

— Вам уже говорили, что вы весьма уверенный в себе молодой человек? — когда мы сблизились в танце, тихо произнесла она.

— Я всего лишь взял на себя смелость пригласить на танец красивую женщину. Не думал, что для этого нужна храбрость, — вставая на колено, и подавая ей руку, ответил я.

Она вложила в неё свою, и начала обходить вокруг, касаясь меня своими юбками. Я же взял на себя смелость, и слегка сжал её пальцы. Нет, ну, а что такого, сгорел забор, гори и хата! Пока ведь всё идёт нормально. Ну и что с того, что её сопровождает гвардейский майор, он ведь не выказал даже намёка на неудовольствие. У него присутствовало только удивление и любопытство, да и оно было обращено вовсе не ко мне, а к моей партнёрше.

Похоже я всё правильно сделал, потому что она ответила на моё пожатие. А ещё, так уж случилось, что я нащупал на безымянном пальце левой руки обручальное кольцо. Разводы тут отсутствуют как класс, а потому это могло означать только одно, она вдова. Ну что сказать, дамы её круга не прочь небольших любовных приключений, в определённых рамках приличий, тут нет ничего особенного. А уж у вдов воли в этом вопросе куда больше, хотя конечно же до вседозволенности не доходит…

— Сударь, я прошу прощения, вы позволите отвлечь вас на секунду.

— Слушаю вас, сударь, — с готовностью отозвался на мою просьбу распорядитель бала.

— У меня к вам просьба, не могли бы в следующий раз, когда будете перетасовывать пары и разлучать меня с моей спутницей…

— Сударь… — возмутился было он.

— Я ничуть не в претензии, если боярич Астафьев таким образом пытается ухаживать за Марией Ивановной, — перебил его я. — Более того, одобряю его изобретательность, и восхищаюсь той виртуозностью, с которой вы перетасовываете пары, как колоду карт. Но я раздражаюсь всякий раз, когда из меня делают дурака. Уверены, что поединок с взбалмошным юнцом добавит вам авторитета, и вас впредь станут приглашать для проведения столь значимых балов?

— Что вам угодно, милостивый государь? — явно не желая скандала, спросил он.

Не имеет значения кто победит в поединке, он проиграет в любом случае. Так что, выбор у него невелик.

— Как я уже говорил, у меня к вам просьба, в следующем танце свести партнёршу боярича Астафьева не со мной, а с майором Изотовым, а меня поставить в пару с госпожой Тульевой.

— Гхм. Вы уверены, милостивый государь?

— Разумеется, я уверен, сударь. А иначе к чему бы тогда тратил ваше время.

— Хорошо, — после слегка затянувшейся паузы, ответил он.

Вот интересно, что знает этот прохиндей, чего не знаю я? Ладно, с этим мы разберёмся после. А пока стоит поторопиться к великой княжне, так как этот танец за мной, и опаздывать никак нельзя. Не хватало только чтобы с началом музыки, она осталась в одиночестве. Эдак ведь и обидеться может, всё же девица, и танцевать ей нравится.

— Сударыня, — протянул я Марии стакан с прохладным лимонадом.

— Благодарю, Пётр Анисимович, — приняла она напиток.

Утолив жажду Долгорукова оставила стакан на подносе проходящего рядом слуги. Затем поклонилась двум молодым дамам, с которыми вела беседу, и положив свою левую руку на моё правое предплечье, пошла рядом со мной,