Трудности работы авантюристом - Кутагава Рюясаки

животных. Вначале своего пути он по глупости гонялся за домашней скотиной, и старым шелудивым псом, за что часто получал нагоняй от матушки, что растила Брома одна. Но мальчик быстро вырос, и после нескольких довольно ощутимых порок, переключился на животных диких, никому не нужных, ничейных. Он выслеживал и замучивал белок, мышей, ежей и всякую тому подобную мелкую живность… в Тарии, где все они жили раньше, Бром слыл диким нелюдимым мальчишкой, что почти круглый год пропадал в тамошнем лесу. А когда Бром вырос, то оказалось, что его странное увлечение может принести и пользу, ведь будучи пареньком Бром стал охотиться на крупную дичь. И несмотря на то, что в Тарии охота в лесах виконта была незаконна и приравнивалась к браконьерству, Брому это не помешало сколотить небольшую шайку охотников и регулярно заниматься своим любимым делом – выслеживать и убивать зверей.

Но если старый виконт Торлак мирился с шайкой браконьеров, то вот его молодой и раздражительный сын Брома не любил и терпеть не стал. Очень скоро наёмники маркиза стали бродить по лесам, желая отыскать Брома и его дружков, а после, прямо там в лесу, развесить браконьеров на пеньковых удавках.

И несколько месяцев назад предложение Брика, обосновать свободное поселение в ничейных землях, стало для Брома настоящим спасением.

Но вот сейчас, он орёт на старосту Брика так, что у того звенит в ушах:

— ТЫ ПРИТАЩИЛ НАС ВСЕХ НА УБОЙ!

Брик вытер с лица прилетевшую на него слюну. И посмотрев Брику в глаза, спокойно ответил:

— Вы сами пошли со мной.

В зале возмущённо зашептались. В этот раз Брик хорошо различил проклятья, направленные в его адрес. Лоб покрылся испаренной, а деревянный пол под ногами показался недостаточно крепкой опорой. Он перевёл взгляд на Киру, она была второй, кто стояла в кругу. И девица старалась на него не смотреть. Её красные щёки сверкали в тусклом зале стыдом.

Брик перевёл взгляд на последнего из троих. Смуглый, с курчавыми лохмами, и острым торчащим кадыком. Шестнадцатилетний предводитель подростков по имени Хэд. Он встретил взгляд Брика без какого-либо смущения, словно ждал, когда староста посмотрит на него, и мелодичным, но достаточно громким голосом сказал, подавляя общий гул в зале:

— Мы не довольны вами староста Брик, и считаем, что вы больше не вправе управлять поселением.

Брик едва устоял на ногах. В этот миг ему очень сильно захотелось отправиться в свой закуток и прилечь.

А Хэд продолжал:

— Мы просили клирика остаться в поселении и занять ваше место, но он отказался.

Брик кинул взгляд в сторону Киры, и наконец до него дошло, какую роль играла эта девица этим утром. Староста ощутил, как против его воли, намокли глаза.

— И тогда мы выбрали нового старосту сами. Им будет Бром.

Имя главного охотника из уст Хэда не только провозгласило нового старосту поселения, но и дало сигнал главному охотнику, к действию.

Бром шагнул вперёд, заключая Брика в медвежьи объятья. Ноги старосты всё же подогнулись, но он не упал. Бром не позволил. Он возвышался над стариком, огромный, и дикий. Как зверь, которых этот верзила обожал мучить.

Тело старика тихо вздрогнуло, когда в него вошло лезвие.

Никто из присутствующих в зале, не помог старику. Никто не возмутился, никто не крикнул: «Произвол!», или «Что творится?!». Всё было тихо и спокойно. Наконец новый староста выпустил тело старика из своих объятий, и оно неприкаянным грузом повалилось на пол, тут же исторгая из себя лужицу крови.

Но в общей кухне вдруг хлопнула дверь. Генти «Лапоух», что до этого момента недвижимо стоял в проходе, вспомнил о чём-то и выбежал в морозное утро.

Глава 4 — Время травить крыс

Джорджи пытался накормить щенка похлёбкой. Получалось с переменным успехом. Щеночек лакал тёплую жидкость с ложки, но тут же порывался присосаться к ней губами, из-за чего расплёскивал всё варево вокруг. По итогу вся мордочка у щенка была в похлёбке. Все штаны у Джорджи были в похлёбке. И весь пол в смотровой башне был в той же похлёбке. А ещё щеночек ел так жадно и так много, что еда не умещалась у него в круглом животике… из щенка вырвалась на холодный морозный воздух белёсая отрыжка. И Джорджи это так сильно рассмешило, что он решил так щенка и назвать.

— Нарекаю тебя Отрыжкой! — заключил дозорный, приподнимая пищащий комочек повыше и заглядывая тому между лап. — Благо ты девочка и имя тебе под стать, моя ты Отрыжечка! — Джорджи беззаботно тёрся о комочек щекой, пока тот жалобно пищал.

Снизу послышались шаги, тяжёлое дыхание и скрип лестницы. Джорджи свесился с краю и увидел, как по лестнице судорожно забирается Лапоух.

— Что-то приключилось, Ген...

Джорджи не договорил, потому что парнишка забрался на смотровую вышку, и Джорджи увидел перепуганное лицо. Генти подбежал к нему и схватил за плечи, затряс. При этом рот парня открывался, шевелились губы, но он не мог произнести ни одного связного слова. А из его раскосых глаз сочились слёзы.

Джорджи уверился в том, что стряслось что-то нехорошее. Но как бы ему не хотелось узнать подробности. Выпросить их у Генти было просто невозможно. Парень явно не в себе.

Поэтому Джорджи не стал даже пробовать вытряхнуть из парня слова, вместо этого попытался его обнять, но тот взвизгнул и оттолкнул дозорного от себя, да с такой силой, что Джорджи чуть не свалился с вышки.

— Ты что творишь, полоумный?! — возмутился дозорный, хватаясь за поручни вышки покрепче. — Смерти моей хочешь, Лапоух?

Генти на это лишь протяжно всхлипнул и наконец смог выговорить едва-едва:

— Мн-Нет…

— Так что ты тогда паясничаешь? Что приключилось то, ты меня расскажешь или нет?

— Д-дя-дя… — Генти набрал побольше воздуха в грудь, и разом выпалил: — Дядь-кУ Брика У-уби-ли!

Джорджи прикрыл глаза.

Он думал о смерти и о старосте. И о том, как две эти вещи связать воедино. При этом в груди что-то болезненно надломилось, но Джорджи постарался это чувство запрятать поглубже, и вместо эмоций, мыслить здраво. Рассуждать. Попытаться связать воедино смерть и Брика. Получалось с трудом, не хватало одной существенной детали. И чтобы её узнать Джорджи пришлось открыть глаза и задать у рыдающего Генти один единственный вопрос:

— Кто?

— Бр-б-ром!

Реальность связалась воедино. При этом став как-то разом паскуднее. Староста Брик нравился Джорджи. Он даже его уважал.

Дозорный молча