КОМ-5 (Казачий Особый Механизированный, часть 5) - Ольга Войлошникова

Все остальные пожали плечами, поскольку ни разу не имели счастья наблюдать процесс обратного превращения, а я рыкнул:

— Верно!

— Вот! Князь Багратион рассказывал что-то о тонких энергетических планах, о мгновенных переходах энергии в массу и прочее. Я тогда не вслушивался, а теперь жалею. Думаю, что если вы сейчас обернётесь человеком, то будете чистым, а если потом вновь обернётесь медведем, то ваш мех, фрайгерр, вновь будет белоснежным.

О как завернул!

— Вы так в этом уверенны? — уточнил Швец.

— Я видел, как князь Багратион обернулся человеком из уляпанного грязью волка. Он был абсолютно чист. И был в той, чистой одежде, что и перед превращением.

— Поразительно! — Пушкин восхищённо обошёл меня вокруг. — Жаль, что эту функцию нельзя перенести на произвольный объект.

— Это эксклюзив! — поднял коготь я.

И опять все ржали.

— Однако минус в том, что оборачиваться до начала акции вам уже нельзя, — «обрадовал» меня Хаген.

— Н-да, действительно. Иначе насмарку все старания.

АКЦИЯ

По итогу я остался в трюме. Во-первых, коридоры «Дельфина» были мне катастрофически малы, а во-вторых, капитан приоткрыл аппарель, и ветер сушил мою покрашенную шкуру. Да и просто — в медведе мне было просто кабздец как жарко. А в трюме — хоть какая-то прохлада. Да еще с моря сквознячок тянет. Всё легче.

Ну, дойч! Сумел успокоить! Я как представлю, что бордель громит огромная панда, всё равно на хи-хи пробивает. А с другой стороны, может, это какие конкуренты китайские. У них там тоже всякий разврат бывает и курение этого — как?.. — опиума, кажись?

Вечерело. Огромное багровое солнце медленно ныряло в океан. Я сидел на краю пандуса и любовался видом. Вот чего при такой Божьей красоте людям неймётся? Откуда вылезает вся эта гнусность? Непонятно! Однако Господь в мудрости своей дал нам силы исправить зло и навести порядок. И кто мы такие, чтоб противиться этому?

Естественное течение природы!

Ага. Меховой философ блин!

Я такой!

Тьма опускалась на город. Подошёл капитан.

— Пожалуй, пора возвращаться. Адрес мне фон Ярроу выдал, высадим вас точно перед входом. Маски и боевые комбинезоны для господ Швеца и Пушкина готовы.

— Вот вы продуманный! Не обижайтесь, это не оскорбление, а наоборот — восхищение.

— Большая практика. При такого рода операциях подготовка — это половина успеха.

— Вам виднее. Я больше по части рубануть кого. Или вот теперь — лапой треснуть.

— Это тоже нужно уметь!

Он отошёл, оставив меня любоваться наплывающими огнями города. Отсюда, с высоты, Амстердам выглядел дивно красиво — прямые залитые светом улицы, кораблики на каналах, опять же… Я вдруг подумал, что он был как тот дом, где Лисси жила — такой красивый снаружи и такой страшный в подворотнях.

Щас мы его вывернем мехом внутрь!

А давай!

Потихоньку приходил правильный боевой кураж. Медленно так, словно волна. И это было здорово!

* * *

Уже совсем стемнело, когда по громкой связи прозвучало:

— Готовность пять минут, всем занять места по боевому расписанию!

Через минуту в трюм вбежали Хаген и Саня с Антоном. На Швеце и Пушкине были тёмные комбинезоны, внешне почти полностью повторяющие форму, которая была на нас с князьями на мальчишнике. И маски, которые оказались просто тактическими шлемами с закрытым лицом. В человеческом виде я бы, может, и не отличил их — ну подумаешь, Швец на пару сантиметров выше Пушкина! А вот когда я медведь… Пахли они по-разному. Антон пах… наверное, сосредоточенностью и желанием выполнить задание. А Саня — радостью и предвкушением. Как тут перепутать?

— Ребята, поскольку боевого опыта у вас, я так понимаю, нет?.. Нет. Значит, ведём себя так, как совесть велит. И ни минуты сомнений. А то я видел, как сомневающемуся в своих действиях казаку бабёнка вся в тканевых обмотках нож в спину воткнула.

— Это где так?

— Да довелось по малолетству в Каракумах-песках тюрбаны гонять. Император-батюшка попросил, ну и мы спомогли… Будет желание — потом расскажу. Но чтоб тут — никаких сомнений! Совесть велела — выполнил! Ясно?

— Яволь! — Ну это они по-любому от Хагена нахватались!

А и правильно!

Но сильно одинаково, блин!

Вот и пусть!

Скучный ты!

Щас, подожди, спустимся — развеселю! Поводья дашь?

Дам, куда я денусь? Только НИКОГО не едим!

Ну ты чего? Это ж понятно!

Ну и хорошо!

— Готовность минута! — капитан по громкой связи.

— Давайте в модуль! — а это уже Хаген.

Мы еле-еле втиснулись в клетушку десантного модуля. Так-то он, Викентьевич сказал, для десяти человек предназначен, но присутствие гигантской панды (Зверь опять хихикнул) резко ограничивало объём.

— Поехали! — крикнул Хаген, сурово махнул рукой, и мы провалились вниз.

Выпали мы прямо у входа в бордель садистов. Ну или какой тут бордель, мне ж Эмме только адрес дала, я на самом-то деле тут не разбираюсь… Но красивый фасад и всякие господа с дамочками по тротуарам прогуливаются.

А тут с неба падает железная клетка и из неё с рёвом выскакивает огромный панда! На фоне моего феерического появления десантирование Антона и Александра прошло вообще незамеченным.

Н-на, лапой швейцару — и я врываюсь в вестибюль. Или как это тут называется? Здоровенный зал. Посередине широкая лестница, уходящая вверх, и множество всякой двуногой шелупони под лапами. Если честно, бил всех, кто был в одежде. Девчонок (и мальчишек!) в прозрачных накидушках отличить было просто. Они тут, видимо, представляли собой самую витрину товара? Не знаю.

— Всех наверх! — проревел я и принял прямо на грудь жиденький поток огня от одного из посетителей. И это маги?

Добыча!

Только не есть!

Да понял я уже! Не дурак! Смотри как могу!

Зверь подпрыгнул, зацепился одной лапой за люстру и отбил комок молний другой. Молнии влетели в дверь и превратили её в потрескивающую, плюющуюся искрами кучу деревяшек.

Ай, молодца!

Фигня вопрос! Смотри!

Зверь подхватил какого-то бедолагу-посетителя (Хотя почему бедолагу, так ему, с-суке, и надо) и воткнул его головой в пол. Он так и остался торчать в полу, а с рук у трупа срывались маленькие факелы…

Красиво!

Ага!

А потом мы прорывались на верхние этажи. И в каждой комнате градус безумия нарастал. Я, да и Зверь, не собирались отпускать живыми этих любителей плёток, кнутов и колюще-режущей атрибутики. И что меня «приятно» удивляло, это, так скажем, творческая изобретательность Зверя. То он одного запечатает