Хроники Великих Магов. Абрамелин - Алексей Евгеньевич Аберемко

На старике была надета длинная льняная сорочка и туника, тоже из льна, на ногах надеты сандалии, которые он снял прежде, чем войти под навес. Не думал Маг, что ему снова придется выполнять Операцию, но видно от этого уже никуда не уйти. Ещё перед началом Великого поста во сне явился Ангел-хранитель и указал перстом за спину смотрящего. Тот повернулся. Посреди пустыни стоял демон Белиал56, обликом прекрасный. За спиной Главенствующего духа тьмы стояли подчиненные ему Князья, Балзебуд57, в облике огромной мухи и Амаимон58, с четырьмя лицами и четырьмя руками. Демоны насмешливо смотрели на сновидящего, потом повернулись и пошли прочь, постепенно увеличиваясь в размерах, пока не закрыли весь горизонт сплошной тьмой. Волшебник повернулся к Ангелу-хранителю, тот тоже уходил, но не увеличиваясь подобно демонам. Он просто уходил не оглядываясь. Потом взмахнул крыльями и улетел за горизонт.

После этого видения маг уже не знал покоя. Он пытался обращаться к Ангелу-хранителю, но тот был нем к призывам. Весь Великий пост волшебник истово молился, уединившись от людей. Теперь настал момент узнать истину. Старик взял жезл и острым концом начертал на песке квадрат. Расчертил его пятью строками и пятью же столбцами. В каждый из двадцати пяти малых квадратов вписал по букве. Жезл положил на алтарь. Взял пепел из углубления, посыпал себе голову. Растёр. На освободившееся место налил масло из склянки. Запахло миро59, корицей и оливой. Сверху положил пучок трав. Совершив все эти действа, маг стал на колени и сотворил молитву:

– О, Господь Бог милостивый; Бог, Терпеливый, благословенный и щедрый; Тот, Кто дарует свою милость тысячью способами тысячам поколений; Кто прощает проступки, грехи и преступления людей, в Чьем присутствии никто не является невинным, Кто карает за преступления отцов детей и племянников трёх и четырёх поколений, я осознаю свою ничтожность и я не достоин того, чтобы предстать перед Твоим Божественным Величием, и даже, чтобы просить и умолять Твое великодушие и щедрость о скромной милости. О Господь Господ, источник Твоей щедрости так велик, что и те, кто стыдятся своих грехов и не смеют приблизиться, призваны и приглашены, чтобы испить Твоей милости, О, Господь мой Бог, сжалься надо мной. Отгони от меня все беззаконие и зло, очисти мою душу от всех нечистот греха, обнови во мне мой дух и утешь его, чтобы он смог стать сильным и способным понять Таинство Твоего Великодушия и Сокровища Твоей Божественной мудрости. Освяти меня также маслом Твоего освящения, которым Ты освящал всех Твоих пророков, и очисти все, что есть во мне, чтобы я стал достойным общения с Твоими святыми ангелами и достойным твоей Божественной мудрости, и одари меня властью, которой ты наделял своих пророков над всеми злыми духами. Амен! Амен!60

Закончив молитву, старик встал с колен, надел золотую корону, чиркнув огнивом, запалил лампу под потолком и масло на алтаре, взял в руки миндальный жезл и окрепшим зычным голосом провозгласил:

– Ориенс , Паимон, Аритон и Амаимон61! Призываю вас подчиниться и показать мне будущее!

В ответ прозвучал голос, еще более громогласный:

– И по какому праву ты, смертный грешник, языческим обрядом, еврейской верой, отвергнутой самим Богом, повелеваешь моими князьями?

Стало понятно, что говорит сам Люцифер. Это был ритуал, который повторялся много лет. Тут нельзя было давать слабину. Маг ответил:

– Даже если являюсь я грешником и последним негодяем, Бог сам оценит и простит мои грехи, какую бы религию я не исповедовал. Я не желаю знать и понимать никого другого, кроме как Великого и Единого Бога, Бога Света, чьей Силой, Полномочием и Властью я вынуждаю вас повиноваться!62

Сверкнула молния. Громыхнул гром. Повалил дым. В дыму сторонний наблюдатель, если бы таковой здесь очутился и не умер от страха, мог различить образы монаха, маленького мальчика, горящих на кострах людей, красивой знатной дамы, мальчика ещё поменьше, чем первый. Образы смутные и не ясные, но маг был опытен, в вызывании такого вида предсказаний и увидел угрозу. Хитрые демоны показали далеко не всё. Как справиться с напастью, понятно ещё не было. Нужно было подумать. На раздумья оставалось три дня, ведь, как известно, наиболее важные Операции с магией предписано начинать в первый день, после празднования Пасхи.

Глава 3

Переход к новой жизни всегда сопровождается грустью. Грустью о том, что осталось там, за плечами. Человеческая память избирательна и всегда предоставляет только самые лучшие моменты. Вот и кажется, что оставленное место было лучшим на свете. К тому же мозгу приходится обрабатывать ворох новой информации. Сонмы новых мыслей прилетают в голову. Ленный организм покидает состояние комфорта и ему становится страшно перед новым и неизведанным. Лиха беда – начало, а там уж и конец близок. Уже потом, после удачно завершенного дела, оглядываешься и не понимаешь, почему боялся и сомневался.

За всю свою тридцатилетнюю с хвостиком жизнь, Генрих Крамер… нет, у Генриха на самом деле хвостика не было, имеется в виду, что хвостик был у жизни, вернее, у тридцати лет был хвостик в виде еще одного года. Короче, за тридцать один год жизни Генрих Крамер почти не покидал свой родной город Шлеттштадт, за исключением поездок по окрестным деревням с целью заготовки продуктов. Настоящим путешествием он считал единственную экспедицию в Стасбург за пергаментом для письма.

Проехав несколько деревень, монах на пегом мерине углубился в лес. Конь (а Генриху больше нравилось думать, что под ним не пожилой мерин из конюшни приората, а резвый конь, способный унести от любой погони) трусил спокойно, но седоку в предрассветных сумерках было немного жутковато. И не из-за диких зверей или разбойников, встреча с которыми была вполне обычна. Фантазия подкидывала другие картинки. Вспоминались рассказы про всякую лесную нечисть: Лешего, Альпов, Гоблинов63 и Огров64. Это были не детские сказки. Многие свидетельства указывали на жуткие последствия встреч с такими существами. Вот только живых свидетелей оставалось не много. Значительно меньше, чем после встречи с медведем или грабителем.

Перед рассветом запели птицы. К началу мая те, которые зимовали в тёплых краях, уже вернулись на родину, вили гнезда или латали старые, пытались с помощью песен привлечь пару и завести семью. Некоторые, особо нетерпеливые, уже отложили