Мечников. Том 7. Расцвет медицины - Игорь Алмазов

ничего не оставалось, — ответил он. — Нынешний барон дерёт с нас такие налоги, что нам даже есть не на что. Приходится попрошайничать, воровать… Умирать-то не хочется, господин лекарь. У меня ребёнок год назад родился. Сын. При Павле Балашове мы жили прекрасно. А как его младший сын взял бразды правления… Мы начали загибаться. Хорошо живут только его живодёры.

— Это ты про стражников? — уточнил я. — Они тебя так отделали?

— Не только они, — покачал головой он. — Барон лично выкручивал мне колени. Вы бы видели его лицо, господин лекарь. Какой же он зверь… Сколько же удовольствия он получает, когда мучает других людей. Моего близкого друга он до смерти запытал. Он так до дома и не дополз. И я бы не дополз, если бы вы мне не помогли.

— Погоди ещё, я пока не закончил. Но ползать тебе точно не придётся, это я тебе могу пообещать, — уверил его я, заканчивая процедуру лечения.

— Не знаю, откуда вы тут взялись, господин, но очень советую вам бежать отсюда. Не задерживайтесь в Балашове. Это — очень опасный город. Вас здесь обманут, используют. И это только в лучшем случае.

— А в худшем?

— Изувечат и выбросят на улицу. Даже избавить от страданий не удосужатся, — ответил Антип.

— Ладно, парень, я твой совет запомню. Попробуй встать.

Антип аккуратно поднялся на ноги, поморщился. Потёр больные колени, но всё же смог удержать равновесие.

— Идти сможешь, — заключил я. — Убирайся отсюда и никому не рассказывай, что видел меня. Как я уже и сказал, считай, что это был просто сон.

— Я не забуду вашей доброты, господин лекарь, — поклонился Антип. — Но никому ничего не расскажу, обещаю.

Крестьянин, хромая, помчался в город, а я аккуратно подкрался к своему окну и тихо свистнул Синицыну. Илья тут же скинул мне связанный из постельного белья трос.

Ничего себе! Быстро же он сориентировался. А я уже начал гадать, как забраться назад.

Убедившись, что вокруг нет стражников, я вернулся в нашу комнату и рухнул на кровать. Потратил больше энергии, чем хотел. На барона может и не хватить. Да и чёрт бы с этим ублюдком!

Не солгал мне Токс. Его брат — конченый психопат. Доверять такому, как он, нельзя. Пусть нас и связывает магическая клятва, я всё равно найду способ его переиграть.

— Я бы сказал, что мне хочется тебя осудить за такой риск, Алексей… — произнёс Синицын. — Но не могу. Каждый раз восхищаюсь твоими поступками. Он бы умер, если бы ты ему не помог, верно?

— Да, — кивнул я. — Причём не самой приятной смертью. Перекрученные мышцы и свёрнутые кости передавили сосудистые и нервные сплетения. Если бы он и выжил, то вскоре его конечности начали бы гнить.

— Кошмар… — вздохнул Синицын. — И каков наш дальнейший план? Даже после увиденного ты всё равно хочешь, чтобы мы вылечили барона?

— Сам факт лечения в магическую клятву не входил, но… — я замолчал.

Он попросил о помощи, а это значит, что я не могу отказать ему из-за своей клятвы лекаря. Однако выход всё равно есть.

Так просто эта сволочь у меня не отделается.

Мне удалось поспать ещё два с половиной часа. Вскоре меня разбудил Синицын и сообщил, что к нам уже заглянули слуги. Сказали, что Виктор Павлович Балашов ожидает меня в своих покоях.

Лекарская магия за пару часов тревожного сна смогла ещё немного восстановиться. Её было мало, но я и не планировал сделать из этого живодёра самого здорового человека на свете.

Как раз наоборот.

Когда стражники завели меня в комнату барона, сам Балашов лежал на кровати в своей ночной одежде. Даже одеться для моей консультации не удосужился. Обожрался, сволочь, и лежит, притворяется полудохлым.

— Стража! — простонал он. — Комнату не покидайте. Следите, чтобы господин Мечников не делал глупостей. А вы, Алексей Александрович, приступайте. Я уже давно не обращался к лекарям… Напомните, с чего стоит начать?

— Нужно рассказать, какие симптомы вас беспокоят, — сказал я. — Однако мне нужна моя сумка. Иначе консультация не будет иметь смысла.

— Сумка? Какая сумка? — удивился Балашов.

— Её отобрали у меня в тюрьме. Не беспокойтесь, оружие можете не возвращать. Считайте это подарком. А вот сумку с инструментами прикажите принести. Я ведь должен осмотреть вас по-человечески, верно?

Если он на это согласится, я устрою барону такой сюрприз, какой он никогда не забудет!

Глава 4

— Х-м-м… — протянул Виктор Балашов. — Ладно! Стража! Тащите сюда сумку, которую отняли у Алексея Александровича.

— Но… Господин Балашов, мы понятия не имеем, где она сейчас находится. Мы ведь с охранниками тюрьмы почти не взаимодействуем. Есть риск, что её давно выкинули, поэтому…

— Если её выкинули, я вам ноги выкручу, сволочи! — провизжал Балашов. — Сейчас же идите в тюрьму и всё выясните. Без сумки можете не возвращаться.

Да уж, я такого, конечно, не планировал. Кто же знал, что он начнёт угрожать собственной охране?

Но больше всего меня удивил тот факт, что барон Балашов тут же уснул. Его совершенно не смущал тот факт, что в его покоях находятся посторонние люди. Да, разумеется, мы ничем ему навредить не могли хотя бы потому, что нас окружали другие стражники.

Однако пускать слюни и храпеть в присутствии чужих людей — это как-то не по-дворянски.

— Господин Балашов! — воскликнул вбежавший в комнату стражник, когда уже прошло чуть больше получаса. — Виктор Павлович, я нашёл сумку. Так что…

Храп Балашова превратился в громкий хрюк, и только после этого мужчина проснулся.

Я никак не мог поверить в то, что этому человеку всего восемнадцать лет. Из-за своего веса он выглядел на все пятьдесят. Сильно он своё тело запустил, ничего не скажешь. Кожа сморщенная, сальная. Волосы уже редеют. И это у меня ещё нет возможности осмотреть его внутренние органы.

Готов поклясться, что состояние у них гораздо хуже, чем у тех же столетних долгожителей Хопёрска. Об этом даже подумать страшно!

Восемнадцать лет и сто! Как можно сравнивать такие возраста? Оказывается, можно.

— Не могли подождать, пока я высплюсь? — пробурчал Балашов. — Я ведь, кажется, отдавал вам внутреннее распоряжение — не трогать меня во время сна? Или хотите сказать, что я ошибаюсь?

— Ни