Эпицентр - Евгений Иванович Филенко

человек, окунув корявые свои пальцы в лужицу охры… Наконец Кратов отважился погладить «Мегагениус» по матовому боку. Примостившийся у письменного стола когитр взирал на происходящее с философским равнодушием, лениво помигивая глазенками-видеорецепторами.

– Спасибо, – сказал Кратов, обращаясь к незримому Буратино.

– Это вы мне? – осведомился когитр и на всякий случай ответил: – Пожалуйста.

На радостях Кратов искупался в пруду – вода показалась ему жутко холодной, – а затем вдоволь надурился на берегу с Полканом, донельзя ему за то благодарным. Придя на лужайку, он застал там Руточку и второго секретаря, ожесточенно рубившихся в бадминтон. Рошар, обнаженный по пояс, бил точно и, как показалось Кратову, безжалостно. Его движения были расчетливы и до автоматизма выверены. На голом черепе проступали мелкие росинки пота. Что же касалось Руточки, то от нее валил пар.

– Достаточно, сударыня, вы побеждены, – с церемонным поклоном объявил Рошар. – Благоволите признать этот очевидный факт.

Закусив губку, Руточка швырнула ракетку в траву и ушла за деревья. Кратову это не слишком понравилось. Он было двинулся следом, лихорадочно вспоминая, какими словами полагается утешать хорошеньких женщин. Но на полпути его перехватил Рошар.

– Приветствую вас, коллега, – невозмутимо произнес он. – Каково почивалось? Как это у русских: «На новом месте приснись жениху невеста»?.. Пусть вас не смущает несколько подавленное настроение нашего очаровательного эколога. Руточка желала доказать мне, что ввиду чрезмерного усердия в своей деятельности я пренебрегал телесным благополучием и стал-де окончательно немощен. Мы заключили пари. Естественно, я одержал полную викторию, как и в прежние добрые времена. А женщины, да будет вам ведомо, не любят терпеть поражений – нигде и никогда… Какой вид спорта вы предпочитаете?

– Борьбу, – мрачно ответил Кратов, высматривая обиженную Руточку.

– О, достойное похвалы увлечение! – воскликнул Рошар и внезапно кинулся на Кратова, обхватив его жилистыми руками поперек туловища.

Прежде чем застигнутый врасплох Кратов успел опомниться, сработали условные рефлексы. Второй секретарь безо всякого вмешательства сфазианских служб взлетел примерно на высоту собственного роста – только ногами вперед, а затем с воплем обрушился на траву. В последний момент Кратов заботливо подстраховал его и аккуратно приземлил на обе лопатки. А подоспевший к месту событий Полкан тщательно и со вкусом облаял побежденного.

– Пожалуйста, не сердитесь, доктор Рошар, – расстроенно проговорил Кратов. – Но вы первый начали…

– Бесподобно, – просипел Рошар. – Что это было?!

– Сэоинагэ, бросок через плечо из классического дзюдо. В комбинации с удушающим захватом нами-дзюдзи-дзимэ…

– Звучит впечатляюще. А выглядит и много более того… Но не затруднит ли вас, коллега, убрать руки с моего горла, пока я еще немного дышу?

– Да, разумеется, – смутился Кратов и отпустил Рошара.

– Напрасно, – мстительно промолвила подошедшая Руточка. – Вот было бы славно поставить его на голову и продержать в таком положении до обеда. И унизительно, и хоть какое-то обращение к хатха-йоге…

– Только не это! – запротестовал Рошар. – Мне предстоит аудиенция у коллеги плазмоида, а мое объяснение своего отсутствия под столь экзотическим предлогом вряд ли встретит у него понимание.

– Григорий Матвеевич так и не появлялся, – удрученно заметила Руточка.

– Ночные бдения, – с готовностью наябедничал Рошар.

– Руточка, – наконец отважился Кратов. – Ночью меня посетил Фред Гунганг.

– О боже, – сказала женщина. – Все посходили с ума! Надеюсь, он не приставал к вам с глупостями?

– Он лишь просил поцеловать вас от его имени. Как это он выразился – в не омраченный заботами лобик.

– Отчего же не омраченный? – усмехнулась Руточка. – Еще и как омраченный. Великая забота – отучить взрослых людей от ребячества в отношении своего бренного и, увы, быстро изнашивающегося тела. Понимаете, Жан? Я хочу, чтобы ваше тело еще вам послужило. Почему я должна этого хотеть, а не вы?

– И действительно! – притворился Рошар. – Что вам за интерес в моем теле? Чем эта старая рухлядь может вам послужить, кроме мишени для насмешек? Все мои робкие ухаживания были отринуты еще три года назад, когда я был в прекрасной форме, относительно молод и хорош собой. А нынче, когда здесь появился этот юный супермен…

– Что же, – терпеливо осведомился Кратов. – В лобик нельзя?

– Целуйте куда хотите, – проворчала Руточка.

– Да что же вы медлите, неразумное дитя?! – застонал Рошар. – Исполняйте волю старшего товарища! Эх, где же я-то пропадал всю ночь…

– Валяйте, Костя, – вздохнула Руточка, подставляя щеку.

Стол уже был накрыт, радуя глаз своим изобилием. Преобладали дары местного огорода: молодые, в пупырышках, огурцы и удлиненные, глянцево-красные помидоры, ворох пахучей зелени на деревянном подносе… Самым же замечательным было то, что из домика без приглашения вышел Энграф в неизменном халате. Пробурчав приветствие, он приступил к завтраку. Судя по всему, Галактический Посол был в самом скверном расположении духа. Глаза его, пустые и безразличные, были уставлены в миску с малиной, но, разумеется, не видели ни миски, ни ее содержимого, ни вообще ничего доброго и светлого в этом мире.

– Мне кажется, – сказала Руточка, – что назрела необходимость довести до сведения земного руководства…

– Не надо, голубушка, – остановил ее Рошар, погладив по локотку. – Отложи свои нотации до лучших времен. Сейчас контакт с Григорием Матвеевичем невозможен. В ксенологии существует такое понятие: сезонная контактная мобильность. Проиллюстрирую примером. Зимой, скажем, с медведями контакт немыслим, разве что с шатунами. А знаешь галактическую байку о Молчащих? Так вот…

Энграф резко сдвинул посуду рукавом халата. Его клочковатые брови взметнулись кверху.

– Я ценю ваше чувство юмора, Батист, – лязгнул он. – Однако всему есть мера. Потрудитесь уважать хотя бы мой возраст.

– Простите, Григорий Матвеевич, – пробормотал Рошар. Лицо его сделалось бурым от примешавшейся к загару краски. – Ваш возраст я, безусловно, уважаю…

Энграф опустил голову и нервно побарабанил пальцами по столешнице. Затем молча встал и ушел к себе.

Затянувшуюся паузу первым нарушил Рошар, который выглядел непривычно сконфуженным.

– Скандал в благородном семействе, – сказал он, хорохорясь. – Что это нынче с нашим Послом? Я его таким еще не видывал.

– Зато я вижу каждый день, – произнесла Руточка. – В психологической атмосфере коллектива наблюдается похолодание. Первый заморозок… Нет уж, дудки!

Она выскочила из-за стола и почти бегом направилась к своему коттеджу.

– Да что здесь происходит, наконец? – встревоженно спросил Кратов.

– Руточка всецело права, – сказал Рошар в задумчивости. – Мы крупно заработались. Я тут со своими шуточками… Интересно, хватит ей решимости связаться-таки с Землей?

Громко хлопнула дверь, и на пороге пряничного домика возник Энграф. Оглядевшись, он с неожиданной резвостью бросился вслед за Руточкой.

– Примется уговаривать, – усмехнулся Рошар. – И наверняка в том преуспеет. Крупнейший ксенолог, выдающийся специалист по уговорам – и слабая женщина. А напрасно…

– Да нельзя же так, – вскипел Кратов. – Что-то надо делать!

– Бесспорно. Да только что надо? И кому надо? Руточка чересчур добра, ее способен растрогать