Рубеж - Валерий Александрович Андрианов

Я кусаю губу до крови, тихонько скуля на ходу от адской боли, но продолжаю бежать дальше, ни на секунду не снижая скорость, поскольку остановка или промедление — это смерть. Ох, если бы не тренировки на Камнях боли в Академии, приучившие нас терпеть и не такие муки, то наверно я бы сегодня точно не выдержал. Потерял бы сознание ещё метров сто назад, упал и сгорел свечкой. Ага, копеечной!

Сейчас мой целительский амулет еще справляется, подлечивая меня на бегу, стремительно расходуя закаченную в него ману — он же не от ожогов, а общего действия, но еще минута, максимум полторы и он сдохнет, а вслед за ним и я.

Что бы хоть как — то уменьшить стремительно утекающие запасы маны из амулетов, сужаю по максимуму коконы защиты, заcтавляя их охватить моё тело, как это делает мокрая одежда. Даже доспех оставляю снаружи щитов, рассудив, что каждая капля сэкономленной маны — это дополнительные секунды защиты в этом аду и шанс на благополучный исход.

Перепрыгивая через очередные горящие останки мертвецов, раскиданные взрывной волной артефактов поперёк дороги, я не много не рассчитал траекторию прыжка. В результате чего правая нога с хрустом проламывает грудь мертвеца-головешки, и пару шагов тот, гремя костями, висит у меня на ноге, пока окончательно не разваливается на части. И правильно — мне такие попутчики ни к чему!

Вот гад, только дыхание мне сбил, а ещё амулет восстановления сил как раз в этот момент приказал долго жить. Плохо.

Убрав ладонь от лица, я хватанул на вдохе раскалённый воздух и закашлялся. Всё, кажется, я спёкся, причём в прямом смысле.

Темп бега сразу же упал, ноги налились свинцом, и меня стало мотать из стороны в сторону.

«Держись, осталось уже недолго. Полюбому! Мы сейчас или выберемся из этого ада или нет, но так или иначе этот кошмар закончится!».

Между тем кожаный доспех нагрелся до такой степени, что местами начинает тлеть. И хоть существует мнение, что настоящая кожа гореть не может, но поверьте мне — может, еще как может! Сапоги тоже не могут сдержать обрушившегося на них жара, и теперь я понимаю, что означает выражение «поджарить пятки».

Внезапно сверху огненным росчерком промелькнула стрела и, воткнувшись в землю метрах в двадцати правее меня, на краю болота, вспухла огненным цветком высотой под три метра.

Фу-р-р-х-х…

Мать! Да этот придурок-десятник еще и царгу скорректировал на огонь в эту зону! Мало мне того, что тут твориться, так ещё и это!

Фу-р-р-х-х…

Эта уже метров в пятнадцати слева.

«Похоже — это вилка!»

Убью! Вот сейчас добегу и точно убью гада!

Мелькнувшая в голове картина расправы над десятником, заставила на время забыть о боли от ожогов по всему телу. Я представил, как мои ладони смыкаются на его шеи и мне на время стало легче. Есть ещё стимул терпеть эти муки!

Фу-р-р-х-х.

Взгляд через плечо. Мама!

Очередная стрела воткнулась прямо за моей спиной, едва не пришпилив меня, словно игла энтомолога редкую бабочку.

«Всё! Отбегались!» — радостно сообщает мне капитан очевидность, и сразу вслед за этим что — то сильно бьёт в спину.

Меня подхватывает под руки, отрывает от земли и швыряет вперёд, прямо сквозь горящую поперёк дороги стену из огня.

Не успел! — промелькнула мысль, пробившаяся сквозь уплывающее сознание.

Но перед тем как окончательно отключиться, моё тело выбрасывает на дорогу, далеко за пределы бушующей огненной стихии.

Удар головой о землю, и я погружаюсь в благословенную темноту, отрезающую меня от боли в измученном теле и дарящую такой долгожданный покой.

Глава 6

Из огня несут лосят

И лосята голосят:

«Этим людям по стакану,

Ну и нам по пятьдесят!»

В себя прихожу медленно, с пробуксовкой, постоянно проваливаясь обратно в темноту, не желающую выпускать из своих липких объятий. Наконец, после очередной попытки, сознанию удаётся «проснуться», и я с удивлением осознаю, что почему-то ещё жив. Более того, я еще и дышу таким восхитительным, не сжигающим, лёгкие воздухом. Вот только голова при этом болит и раскалывается так, словно я был в недельном загуле, а во рту присутствует привкус крови. Если бы не последнее, так я был бы самым счастливым человеком на свете.

Хотя странно, как я мог уцелеть? Кругом был огонь, и я …

В голове что — то щёлкнуло, и я вспомнил последние события этого фаер-шоу. Что — то щёлкнуло ещё раз, и ко мне вернулся слух. Сразу стал слышен топот ног и чьё-то равномерное дыхание — как будто кто — то находится на пробежке.

Ох, чувствую не к добру эти щелчки в башке! Ох, не к добру!

Очередной щелчок, прострел дикой боли в голове и становитcя слышен орущий голос шизы. М-да, это явно не глас божий. Блин, мне так больно, что не могу разобрать ни слова!

Смысл криков удаётся понять только через минуту, на протяжении которой в голове звучат щелчки, сопровождаемые приступами острой, простреливающей боли.

«Блокбастер!» — надрывается внутренний голос, — «Ух! Это был настоящий блокбастер, мать его!»

Так, вот сейчас не пoнял! В каком смысле, какой блокбастер?

«В смысле Голливуд отдыхает!» — снизив голос, объясняет глупому мне приколист, — «А…»

Так, помолчи, пожалуйста! Тут и так голова раскалывается, так еще и ты мне мозг кусаешь! Давай объявим «тихий час» и немного помолчим, а?

Не дождавшись ответа, видимо мой посыл был услышан, я снова прислушался к своим внутренним ощущениям. Что — то явно не так. Почему-то мoе тело раскачивает и подбрасывает вверх и вниз и мотает из стороны в сторону. Но при этом сам я никуда не иду и даже не стою на ногах! А еще мутит по — детски, в том смысле, что хочется на секунду-другую впасть в детство и срыгнуть. М-да, что-то в последнее время не дружит Эйнал с моей головой, всё норовит побольнее стукнуть по ней! Честно говоря, надоело! Какой уже это раз, четвертый? Седьмой? Последний и я в следующий раз уже не очнусь? М-да, тут есть над чем подумать. Потом…

С трудом открываю глаза в попытке понять — что происходит, но открывшаяся картина ясности не добавляет. Первое, что бросается в глаза — это чья-то задница в грязных cолдатских штанах, вышагивающая, вернее бегущая прямо подо мной.

Здрасьте,