Барон фон дер Зайцев – 2 - Андрей Готлибович Шопперт

Событие четырнадцатое

Так или иначе, а повстанцы с литвинами сбежали к себе на юг. Семён считал, что это они напугали осаждающих Ригу партизан.

— Мы когда к Риге подходили, то столкнулись с отрядом небольшим. Повозки у них были с продуктами. Как ты их называешь? Фуризилы?

— Фуражиры, — запомнил ведь.

— Ну, фуразилы, так фуразилы. Мы их почти всех перебили. А те, что сбежали, я думаю, до своих добрались и ужасы им поведали об огромном войске. Это отряд наш. А иначе их свои прибьют за трусость. К нам сотню выслали. Но я же понимал, что так будет. Мы у моста засаду в кустах устроили и из луков с арбалетами их обстреляли. И эти сбежали. И тоже видимо раз в сто нашу силу увеличили. Ну и сбежали на следующий день жемайтийцы, а за ними и литвины убрались от Риги. А мы плюнули на всё и назад поскакали. Ну и Рыжика ржания я услышал. Вот так всё и было.

Иоганн сидел в гридницкой и попивал отвар, что ему Матильда заварила. Сама знахарка убралась уже из замка к себе в Кеммерн. Больных полно. Все простыли. Несколько дней под дождём, не имея возможности обсохнуть и обогреться сотни людей сидели, в том числе сотня, не меньше, совсем маленьких детей. Так что работы у ведьмы хватит в ближайшие дни. Парень тоже заболел и два дня пролежал с температурой в кровати, отпаивали его мачеха с датчанкой и бабкой Лукерьей отварами, оставленными колдуньей. Из-за болезни, Иоганн похороны, будь они неладны, пропустил. Массовое переселение крестьян и мастеров по домам со взморья тоже пропустил, и даже изготовление новой пушки пропустил. Она уже, эвон, новой кожей коричневеет во дворе. Осознав пользу сей вундервафли, Игнациус не стал скупердяйничать и вторую часть бревна морёного выделил на это богоугодное дело, даже без принуждения со стороны Иоганна и обещания плюшек. Жизнь спасённая — вот главная плюшка. А ренегат Карлос, сам вернулся в замок. Он, оказывается, и не сбежал вовсе, бросив их в трудную минуту, а отошёл по нужде в кусты и заблудился потом. Верилось в это, ну, с таким трудом, что если бы он про похищение инопланетянами рассказал, то веры ему гоооораааааздо больше было бы. Между дорогой и рекой Аа лес, тут не поспоришь. Есть один нюанс — ширина этого леса в самом широком месте полверсты, а так метров триста — четыреста. Как там можно заблудиться⁈ И это не тайга с буреломами, а в основном редкий сосновый бор, где от дерева до дерева шагать нужно. И нет практически подлеска. В одну сторону пойдёшь — дорога, в другую — река. Как у него получилось заблудиться?

Ну, вернулся и хорошо — два плотника — это в два раза больше, чем один. Вон, и гробы махом соорудили и пушку, и даже рукомойники сейчас уже стучат, изготавливают. Отцу преподобному Мартину надо. Отцу Иакову, он же батюшка, надо, колдунье Матильде надо. Старосте Георгу надо. Всем изобретение Игнациуса понравилось. Почему Игнациуса? А скромность. Нечего выпячивать свои странности. Тем более, главплотник деревянную часть сам придумал делать полукруглой, сам придумал, сам сделал. Значит, и патент на него пусть пишут. Некому писать? А молва припишет.

Рядом с парнем сидел на скамье, привалившись к стене, фон Бок. Сидел, отпыхивался и потом обливался. Слезами ещё и соплями, да и прочими мокротами. Он тоже простыл, и Иоганн решил на нём рецепт из детства испробовать. Нужно подышать над только что сваренной картошкой, укрывшись одеялом. Нету картошки, до плавания Колумба ещё чуть не девяносто лет, а её явно не в первый год завезли? Ну, когда отсутствие чего-либо новаторов останавливало. Сварили вместо картошки репу. Сунули в котелок башку расстриги и накрыли одеялом. Мартин, естественно сразу схлыздил, давай с себя одеяло сбрасывать. Наивный. Двое пацанов из новиков его за плечи схватили и сунули поглубже в котелок. Наверное, даже носом в стоградусную репу сунули, так как из-под одеяло кто-то завизжал. Ослабили чуть хватку, но не выпустили, извивающегося немчика. Так им тевтонцам и надо. Это им наш ответ за Ледовое побоище.

Отпустили парни учителя, когда он дёргаться перестал минут через пять. Дышать тоже перестал.

— Отпустите болезного, сомлел, — остановил новиков — санитаров Иоганн.

Сняли с фон Бока одеяло, пощёчин надавали и к стене приложили. Вот, если на него народная репная медицина подействует, то можно клинику экстренной медицины открывать.

— Мартин, — Иван Фёдорович всё забывал у расстриги спросить, а есть ли сейчас в Европе мастера, ну, или хрен его знает, как это называется, которые книги печатают. Нет, про своего тёзку Иоганна Гутенберга он знает, и тот его ровесник, наверное, явно ещё ничего не печатает. Но он литеры, насколько помнил Иван Фёдорович, изобрёл. А может сейчас кто просто текст на дощечке режет. Один раз вырезал и потом сотню книг напечатал. При цене книги, как хорошего боевого коня — это должно быть выгодно, — скажи, а в библиотеках в Европе есть напечатанные книги?

— Fick dich (Пошёл ты!), — как-то так переводится.

— Я серьёзно, кто-нибудь пробовал книги печатать?

Мартин фон Бок высморкался на пол и осоловевшими глазами посмотрел на ученика.

— Что значит печатать? Книги пишут.

— А если взять и попробовать напечатать? Вылить литеру, букву из свинца в зеркальном изображении. Набирать из них слова, вставлять в строчки, а потом когда полная страница наберётся, то намазать краской чернильной и шлёпнуть по листу.

— Это невозможно.

— Ты дебил, что ли. Как императоры всякие печать свою прикладывают к указу. Перстень. Вот пусть перстней будет пару сотен на лист и все они закреплены.

— Донерветер!

— А то!

Событие пятнадцатое

— Позырь! — вечером к нему Герда вломилась.

Девчонка достала мешочек небольшой и высыпала на отцов стол колченогий пять просто огромных дзинтарсов — электронов — янтарей. Каждый с кулак взрослого мужчины, при этом один почти полностью прозрачный.

— Ядрёна вошь!!! Это же писец полный! Ты понимаешь, дшерь, скоко тут бабок?

— Вас? — а блин, темнота, лета не видела, в смысле, великого и могучего не знает.

— Молодец, ты Герда! Из-под водорослей добыли, когда их убрали?

— Так и есть.