Барон фон дер Зайцев – 2 - Андрей Готлибович Шопперт

скользнула, не отскочила, она пробила плотное плетение железных колец, потеряв при этом все силы, и только самым краем чиркнула по шее. И этого хватило, так как чиркнула она по сонной артерии. Кровь, отворённая этой царапиной, по существу, настоящим ручьём хлынула из шеи вражеского воина, и он сначала схватился рукой за горло, потом попытался сорвать ерихонку, но ремень ему не давал сделать этого, а главное, он отвлёкся от Юргена, и тот, увидев, что остался один на один со вторым литвином сумел сначала удачно отбить меч, а потом своим чиркнуть по лицу противника. Носовой стрелки у лыцаря не было, и кончик меча фон Кессельхута пропорол ему щёку и перерубил хрящ носа.

Отто Хольте этого всего не видел. Он упёр стремя арбалета в землю и, наступив ногой в него, потянул тетиву вверх. Вот и всё — это последняя стрела. Ничего, при нём ещё и меч. Но нужно попасть, обязательно попасть, и этой стрелой, вон в того воина, который заметил стрелка и поворачивает коня сейчас в его сторону.

Мартин фон Бок тоже наложил на тетиву последнюю стрелу. Предпоследнюю. Если все считать, но эту последнюю он только что сунул назад в колчан. Она оказалась без наконечника. Выстрелить-то можно, толку только будет пшик один. Ноль. Этой цифре его Иоганн научил. Индийцы придумали. Вообще индийские цифры… Тьфу! Не об этом сейчас думать надо, не о цифрах. О врагах сейчас нужно думать. Вон в того воина нужно попасть, в не таком, как у всех, коричневом плаще, а в красном. Возможно, он у них командир? Почему-то эта деталь раньше в глаза расстриге не попадалась. Не было времени о цвете плащей думать, тем более, он не так и резко отличался у этого воина. У всех коричневый чуть красноватого оттенка, а у этого наоборот красный, но тёмный и в коричневый почти стремящийся. Но теперь точно именно он станет последней целью.

Мартин натянул тетиву, и на секунду задумался, куда целиться? Литвин был к нему боком повёрнут. В голову опасно, может отскочить стрела от шлема, может просто сломаться. В руку, так он левым боком повёрнут, меч в другой руке. В бок под рукой? В ногу? В бок. Фон Бок выдохнул и, переместив чуть направление, отпустил тетиву. Вжик, как всегда, по пальцам получил, не будь защиты, так и без пальцев можно остаться.

Иоганн смотрел на дело рук своих, на катающегося по земле вороного жеребца и мысленно просил у того прощения. Конь был красивый. Примерно такие будут в будущем… хотя, может и есть уже — фризы. Жеребец весь был чёрный и ноги с бахрамой. И здоровый гад. Он жалобно ржал и катался на спине, раз за разом вдавливая в землю своего бывшего хозяина. Тот уже и не дёргался, или сознание потерял, от переломов всяких или вообще помер. Попробуй тут не переломайся, когда по тебе тонна катается, да не просто катается, а ещё и ногами лягается, попадая подковами железными куда бог пошлёт.

Ситуация чуть улучшилась. А по сравнению с тем, что было в самом начале боя так просто день и ночь. Лыцарей, мать их за ногу, осталось трое. Против трёх… Едрит — Мадрид! Кисель пропустил удар по вёдру на голову надетому, покачнулся, выпустил меч, и, получив ещё один удар по плечу сверху вниз, свалился под ноги Рыжика. Трое литвин против Отто, у которого кончились болты — стрелы, и фон Бока, который тоже лук отбросил и потянул из ножен меч. Трое воинов на конях, против двух любителей, инвалида и пацана.

Самое время мачехе позвать на помощь тёзку — Деву Марию. Без неё труба.

Глава 4

Событие десятое

— Стоять! (stehen), — Мартин фон Бок, уже отбросив лук и, вытащив из ножен меч, вдруг решил, что есть у них крохотный шанс на ничью. Он воткнул меч перед собой в землю, поднял лук и наложил на тетиву последнюю стрелу, ту, которая без наконечника. Могут в горячке боя литвины не заметить, что это простая деревяшка, которая причинит вред только в одном случае, если точно в глаз попадёт⁈ Нулевой почти шанс. Это же не кино.

— Иоганн, переведи! Durchfallet! (проваливайте), — завопил расстрига так, что даже бившийся в агонии вороной жеребец с пропоротым задом остановился и прислушался.

— Убирайтесь, или он выстрелит! — крикнул, ухватившись за эту надежду обеими руками, пацан по-русски.

— Durchfallet! — снова заорал фон Бок.

Лыцари рассредоточились. Они видимо о существовании фон Бока не подозревали. Один направил коня к стоящему с мечом в руке управляющему. Второй подбирался к тюфянчею Самсону, а третий, потерявший во время сражения где-то шлем, и теперь демонстрирующий пакли серых волос сосульками такими спускающими на плечи, подбирался к Иоганну. Фон бок почти в тылу у литвин оказался.

Задумка не сработала. Да и не могла. Бой перерос название бой, это была схватка, не на жизнь, а на смерть. Из почти двух десятков литвин трое только живы и здоровы, возможно несколько просто ранены, но о них никто не думал сейчас. Их осталось трое против трёх или двух даже врагов и пацана с женщинами. Не остановить всех этому стрелку. Пусть стреляет, они уже там, за гранью, и стрелой ничего не изменить. Тем более, даже само предупреждение непонятно, зачем предупреждать, что выстрелишь, если можно просто выстрелить.

— Ура! — прорычал один из лыцарей, и двое остальных, прохрипев в ответ боевой клич, бросили коней в атаку.

А оставленный литвинами за спиною фон Бок выстрелил. Двое всадников были к нему точно спинами, и лишь тот, что первым выкрикнул боевой клич и бросившийся на Иоганна был вполоборота. Но надеяться попасть в щёку наполовину скрытую бармицей ерихонки, значит быть, как выражается непонятно его ученик, «стопроцентным оптимистом». И не в него выстрелил Мартин, он выстрелил в его коня. Расстрига видел, как выпад мечом пацана в зад коня подарил им пару минут жизни и уменьшил число врагов минимум на одного. В круп, прицелившись коню под хвост фон Бок и выстрелил стрелой без наконечника. К этому времени угол прилично уменьшился, уже не девяносто градусов, может тридцать. И стрела попала туда, куда Мартин её и послал, точно под хвост жеребцу.

Самсон Изотов стоял на коленях и сжимал в правой руке бастард, а в левой тяжёлую дагу. Он не был двоеручным бойцом, он даже бойцом толком не был, лишь дважды