Дальнобойщик - Роман Валерьевич Злотников

Решив, что лишнее внимание привлекать не стоит, вспомнил, что неподалёку от полицейского участка в длинном трёхэтажном здании был торговый центр, который здесь назывался «Городские торговые ряды». Внутри, правда, побывать ещё не удалось, туда его работать не водили, а после отработки наказания он туда заглянуть не решился — пока не разобрался, что ж у него с деньгами.

Вот, кстати, чуть не хлопнул он себя по лбу, деньги-то он посчитал. Прикинул цены в магазине, примерно понял, на что у него хватит наличных. А где и как проверить счета? Вчера ж о том думал!

Даааа, крепко его приложили.

Должно же тут быть отделение банка? Городок хоть и маленький, но явно не бедный. Кажется, он видел что-то такое ниже вот по той улице — память у Хуц-Ги-Сати всегда была неплохая. А после того как он начал встречаться с «Железными сердцами» и слушать Человека-Без-Лица, то учился еще и запоминать как можно больше из окружающего мира.

Правда, получалось плохо, он быстро отвлекался, мучительно пытался вспомнить, что же было вот на той вывеске, мимо которой он проехал пять минут назад. Если не получалось, раздражался и злился на себя и весь мир.

Ладно, сначала кепка какая-нибудь, а то на него коситься начали.

В торговом центре он немного выдохнул, хоть тут что-то привычное. Небольшие магазинчики со шмотьём, косметикой, обувью, в конце галереи — большой продуктовый. Эскалатор на второй этаж, откуда доносилась непривычная, но не раздражающая музыка. Туда мы не пойдём, решил Хуц-Ги-Сати и направился по проходу.

— Димка! Ты чего носа не кажешь? — из стеклянных дверей магазинчика с вывеской «Модная одежда 'Две столицы» выглядывала моложавая женщина. Или, молодая? Чёрт его разберёшь, словом, примерно, одних с ним лет. Симпатичная, но косметики — столько только порочные белые женщины на себя наносят! Но фигуристая, хоть и чуток полноватая, оценил индеец. И крашеная в блондинку и рыжую, чередующимися прядями, а это недопустимо для порядочной женщины!

Пришлось сделать неопределённый жест, изобразить приветствие.

И улыбнуться.

— Да ты заходи, народа пока никого, поболтаем! — кивнула на дверь рыже-белая, — тут Влад Стешин вчера забегал, баял, ты опять к Евграфычу загремел?

Она помахала кому-то, привстав на цыпочки, глядя в конец галереи, где был продуктовый. Хуц-Ги-Сати решил, что поворачиваться не стоит.

Развёл руками, смущённо улыбнулся, пошёл к неведомой знакомой. На обширной груди, слева к кофточке, расписанной синими цветами, приколот бейджик «Старший приказчик Владимирова Елена Павловна». В голове всплыло — Ленка Егоза. И картинка, яркая такая — школьный коридор, шум, топот, и Ленка, только с длинной русой косой, стоит посреди рекреации, уперев руки в бока, что-то язвительно выговаривает. Кому, непонятно. Интересно, у него и дальше эта непойми чья память всплывать будет?

Ленка подвинулась, пропуская его в магазин, ненавязчиво задела бюстом. Индеец сделал вид, что не заметил.

Магазинчик был невелик, но опрятен, чувствовалось, что за ним следят не просто по приказу, а душу вкладывают. На длинных секционных вешалках одежда — по четыре вешалки на мужскую и женскую, на стенке слева, на крючках, о, то что нужно: кепки, фуражки — в голове появилось новое слово, «картуз», вот, картузы эти.

К этому стеллажу он и направился, на ходу, бросив:

— Ну да. Как-то оно нескладно получилось.

— Ох, Димка, Димка, всё у тебя нескладно, как матушка твоя преставилась, упокой Господь, её душу. Светлая женщина была, хорошая, — вздохнула Ленка. Кажется, искренне, и, странное дело, боль за незнакомую женщину из чужого мира кольнула душу. Может, потому, что в том настоящем мире о его маме он ни от кого таких слов не услышал. А она их ох как заслуживала!

— И что тебя к бутылке-то понесло? — продолжала причитать-отчитывать Ленка, — И работник-то ты хороший, и парень видный. По тебе ж все девки начиная с шестого класса сохли.

Тут она вздохнула и Хуц-Ги-Сати снова изо всех сил этого не заметил.

Чтоб точно не заметить, примерил чёрную фуражку с низкой тульей. Посмотрелся в зеркало — не, что-то не то.

— И куда ты любимую свою кепку-то дел? Потерял по пьянке, да? — На вот, примерь, нам такие недавно завезли, все водилы берут. Говорят, прям, последний писк!

Вот эта кепка и правда шла больше. Да и козырёк был у неё длиннее, хотя и не такой вытянутый, как у привычной бейсболки. Но если на лоб малость сдвинуть, должно быть вполне себе.

— Леночка, ты просто чудо, — улыбнулся он и полез за бумажником, — Беру, не глядя!

— Да ты уж погляделся, — расхохоталась продавщица, — давай ярлычок сниму.

Кассу удалось опознать сразу, хоть и была она какой-то… тоже, будто и современной, а словно из кино про старую жизнь. Когда еще не всё было пластиковым и цифровым.

— Давай, прикладывай, — ткнула Ленка в тёмный прямоугольник рядом с вытянутым окошечком кассы, где горели красным цифры цены — цена стало быть.

Хуц-Ги-Сати достал карточку, приложил. Звякнуло, окошки мигнули зелёным.

Ленка неодобрительно посмотрела на потёртый бумажник.

— Хоть лопатник-то смени, нормально зарабатываешь ведь!

* * *

Словом, выходя из магазинчика, Хуц-Ги-Сати выдохнул с облегчением, надеясь, что продавщица не услышит. И с лёгким сожалением: одноклассница в открытую сигналила, что не прочь продолжить беседу в другом месте и, кхм… в другом положении.

Поняв это, он приободрился. Раз на баб потянуло, значит, приходит в себя, организм после побоев и травм восстанавливается.

Но всё это потом, сейчас надо решить вопрос с деньгами и понять, где ж у него трак. А он есть, вон и права, и лицензия в документах обнаружились, значит, он в деле и тоже, как в старом мире, дальнобоем занимается.

Но там всё было понятно — трак в лизинге, заказы он брал через приложение, отвечал только перед собой и заказчиком.

Время от времени, правда, возникали профсоюзные трепачи, но он их начал посылать как только стал работать на себя. Мужчина в ответе только перед собой, своей семьёй и родом. Семья, увы, сократилась до него самого, род… Тут Хуц-Ги-Сати криво усмехнулся: где был тот род, когда он остался без родителей?

Ладно, не время отвлекаться.

Разбираемся с деньгами.

Банк обнаружился там, где он и предполагал.

Под вывеской «Азовско-Донской коммерческий банк. Городская контора. Открыто с 8 утра до 7 вечера ежедневно, кроме воскресенья».

Контора оказалась небольшой и даже какой-то уютной, хоть и малость обшарпанной. В небольшом вестибюле обнаружился банкомат с надписью «Выдача