Последствия - М. Картер

class="p1">– Скоро, но ты должна поесть. – забеспокоилась заботливая женщина, хотя Элисса считала, что лекарь чувствовала к ней некоторую привязанность, вызванную тем, что она будто вырастила за месяц ни на что неспособного ребёнка, отчего и чувствовала ответственность, но это предположение ничем не подтверждалось.

«Можно сказать, она просто хороший человек? Не думаю, что тот же Олиссеус стал бы весь день тратить не на единоличную работу, а на помощь другим, хотя оплачивались они не худшей монетой, и последняя имела больше привилегий.»

Пока Мелисса готовила для девушки завтрак, Олиссеус продолжил:

– Я заходил к тебе вчера, но тебя не было в доме.

– Я уходила только вечером в школу.– хотя Элисса предполагала (так как ни разу ей ещё не представился шанс это проверить), что если она вставит несколько слов между репликами Олиссеуса, мастер выпустит на это обычную для него в любых случаях несоблюдения его правил, полный список которых вывели Мелисса и его немногочисленные друзья, агрессивно-повелительную реакцию, всё же не смогла себя удержать.– У вас что-то случилось?

Олиссеус не ответил, но задумался, а когда перед девушкой было расставлено несколько тарелок, спохватился:

– Выполнишь мою просьбу? Спроси у детей, кто играл вчера утром около моего дома.

– Тогда они были в школе.

– Нет, это было раньше, раньше, чем сейчас. – не решал отступится Олиссеус, пока Мелисса оттаскивала от него тарелку, по которой он, не замечая своих действий, продолжал бить ложкой.

– У вас что-то случилось, а вы не хотите мне сказать. По вашим словам, это что-то ужасное, и это должны знать дети. – воскликнула Элисса, но мягко продолжила. – Я спрошу.

– Если никто не ответит, но в ком-то ты увидишь сомнения, расскажешь мне о нём. – добавил Олиссеус.

Получив несколько наставлений, Элисса, в момент переместившая еду в желудок, который переменил причину боли- теперь ему трудно было растянутся для того, чтобы уместить в себя всё, проглоченное Элиссой- пошла в школу.

«Это стоило бессонной ночи. И не уехал, и сам же дал предлог к сближению. А как мы выберем ребёнка? Может быть скажем, что никто из них не признался и не вёл себя так, что можно было что-нибудь заподозрить? Нет, «хулигана» должны найти мы. Я знаю, давайте Лигейю. »– подходя к школе, решила Элисса.

Антипатрос приравнивал проведение урока к искусству, они редко повторялись, и в ночь перед его отъездом, по просьбе Элиссы, он предложил несколько способов развлечения детского интереса к науке, из которых она вспомнила только два и выбирала по пределу своей фантазии- там, где требовалось больше рассуждения, она придумывала сказку, а в случаях, в которых невозможно было не опираться на сложные термины, она читала с конспектов учителя. Дети слушали её молча, но не столько от дружбы или любви, сколько от страха. И больше из всего того, что могла сделать Элисса, они боялись её взгляда, которому подвергла их в первый день учёбы девушки. Применён он был к Лигейи и её соседу, которые во время речи Антипатроса перешёптывались за спиной Элиссы.

Во время повествования одной из сказок, ей подсказали спросить о том, не играл ли вчера утром кто-нибудь у дома Олиссеуса- хором дети ответили отрицательно.

К вечеру глаза Элиссы произвольно начали закрываться, и, когда в очередной раз во время чтения голова её чуть склонилась, а веки полностью замкнулись, она вздрогнула, будто по телу её пробежал ток, и закончила урок. Выгнав детей и потушив лампы, Элисса пошла домой, пока мысли не напомнили ей о просьбе Олиссеуса и о недопустимости пропуска обеда. Элисса пробудилась, глаза её ожили, а ноги, которыми она быстро и не останавливаясь перебирала, вскоре доставили её в госпиталь, а после перенесли на кухню, смежную со спальней, которые разделял стол, за которым обедали Мелисса и Василика. Только они поняли, что вошла Элисса, женщина принялась готовить для неё обед, но девушка, поблагодарив лекаря за спешность, предупредила, что сначала поговорит с Олиссиусом, и ей указали на дверь в мастерскую и предупредили, что гончар всё ещё сердит. В ответ Элисса успокоила Мелиссу улыбкой и словами о том, что выполнила просьбу мастера.

Вошла в комнату девушка осторожно, а сидевший за гончарным кругом Олиссеус тут же вскинул к ней вспотевшее лицо, с пульсирующими на висках венами, усталыми глазами и красной шеей, но общий вид его фигуры, с крепко обхватившими глину руками и не замедляющими быстрых оборотов круга коленями, который встал с табурета только днем по просьбе жены и, съев несколько лепёшек, возвратился к работе.

– Я отвлеку вас ненадолго. – подойдя к Олиссеусу, предупредила Элисса.

– Ты узнала, кто это был? – перебил девушку гончар, отвернув от неё голову к вазе, которая, как могло показаться дилетанту, уже достаточно вытянута, чтобы снять её с круга.

– Да, но я только догадываюсь, потому что, как я предупредила вас с утра, никто не сознался. – закрыв за собой дверь, но оставшись при ней, ответила девушка.

– О ком ты думаешь?

– О Лигейе.

– Спасибо. – от благодарности Олиссеуса Элисса в мыслях заиграла своей значительностью, ведь до этого слышала обращения этих слов только к Мелиссе, старосте и Антипатросу.

– Вы же ничего не сделаете девочке. – будто опомнившись, воскликнула Элисса.

– Я только передам об этом её родителям.

Элисса кивнула, одобряя слова Олиссеуса, и вышла из комнаты.

«Нет, ещё рано говорить о помощи. »– заключила она, задержавшись перед дверью, когда хотел остановиться и продолжить разговор.

Пока Элисса обедала, Мелисса достаточно расспросила её о проведённом в школе дне, а Василика, ради удовлетворения понятий наставницы об её общительности, вставила пару своих вопросов.

Следующим днём повторилось то же, но для того, чтобы не утомить себя и оставить большую часть сил для вечера, на котором Элисса решила начать значительно воздействовать на её отношения с мастером, девушка меньше пользовалась фантазией и больше читала. Детей, рассказав весь запланированный конспектом материал, она отпустила раньше и побежала к мастеру.

Отобедав с Мелиссой, по словам которой Элисса должна была встретить дорогой в госпиталь Василику, так как та ушла в школу, девушка спросила о настроении Олиссеуса, о котором поняла только, что оно менее скверно вчерашнего, но всё ещё не та легкая нелюдимость обычного.

Снова отогнав от себя просьбу о непосещении мастерской тем, что имеет дополнительные сведения к ответу, данному вчера Олиссеусу, Элисса пошла к двери.

«Подождите, я не могу не помнить, или вы говорили без меня, но я переспрошу, как мы заговорим с этим бешенным человеком о помощи? – от испуга важности предмета девушка остановилась, не доходя метра до стены, и