"Фантастика 2025-27". Компиляция. Книги 1-25 - Андрей Соболев

указаны номера комнат. Тренировочная комната располагалась за дверью под номером шестьдесят четыре. Примыкающий к ней коридор был нешироким, мрачным и невероятно длинным, с множеством таких же дверей, расположенных по одной стороне. Почти весь свет в школе уже потушили, и горели только редкие тусклые лампы на потолке, чтобы последние заблудшие претенденты могли найти дорогу в свои комнаты.

Когда Наставник справился с замком и положил увесистую связку ключей себе в карман, я увидел, а потом и услышал, как с левой стороны к нам приближались два человека, о чём-то увлечённо спорящих друг с другом. Сначала я смог разглядеть две тёмные фигуры, а затем до меня донёсся немного грубоватый мужской голос и лёгкий, задорный девичий смех, от которого у меня всё внутри перевернулось. Я помню этот смех, эти искристые нотки в голосе, и почему-то именно в этот день. Я никогда не смогу их забыть. Под свет потолочной лампы рядом с нами вынырнула весёлая пара. Высокий парень с хорошо накаченной мускулатурой, широкой шеей, но добрыми глазами шёл, улыбаясь во весь рот, и что-то оживлённо говорил своей спутнице. При этом я не могу сказать, что видел его лицо, оно расплывалось, как и у большинства людей из моего прошлого, но отдельные черты иногда ярко вспыхивали в памяти. Но рядом с ним была она… стройная красивая молодая девушка с длинными чёрными волосами, они свисали до самых плеч и лежали на них воздушными локонами. Она лёгкой походкой плыла над полом, задорно смеялась, иногда поправляя свои волосы, и светилась счастьем. Я никогда не видел Киру такой… весёлой, жизнерадостной, даже румянец засиял на девичьих щеках, словно лучики солнца ласково коснулись её, даря настроение.

– Ой, нет, ты что, – заверещала Кира из бесконечно далёкого прошлого и захихикала. – Это даже звучит глупо. Я буду Кирой, и точка. Это моё право, что хочу, то и придумываю.

Парень обратился к Кире по её настоящему имени, от чего у меня случился новый приступ головной боли.

– …слушай, а тебе не кажется, что оно немного грубоватое? Нет, я не спорю, имя довольно стильное, но, думаю, оно не очень подходит такой милой мордахе. – Парень довольно хмыкнул.

– Да ну тебя. – Кира игриво обиделась и стукнула его по плечу. – Я ещё волосы укорочу, обрежу вот так, чтобы выглядеть более устрашающе! – Девушка показала рукой длину волос в районе щеки.

– Устрашающе? Ты? – Парень сдавленно засмеялся.

Кира ещё раз ударила его по плечу и демонстративно надула губы. В этот момент они затихли, завидев нас, и молча прошли мимо. Кира повернулась ко мне, посмотрела с каким-то пренебрежением, а затем, поймав взгляд Наставника, быстро отвернулась и пошла дальше.

– И вообще, – вдруг продолжил разговор спутник девушки, когда они отошли от нас на пару метров. – Мне нравятся твои волосы, не смей их состригать, слышишь? Не смей!

– А что это ты раскомандовался? – наигранно строго спросила Кира. – Хорошо, я обещаю, что не трону их, но… если ты обещаешь, что никогда меня не бросишь и всегда будешь рядом! Обещаешь?

– Обещаю, – пробормотал парень.

– Эй, молодые люди, – неожиданно крикнул им вслед Наставник. – А ну быстро по комнатам, чтобы через минуту вас тут уже не было!

Парочка резко замолчала, ускорила шаг и уже через несколько секунд скрылась в темноте коридора. Наставник поохал, глядя им вслед.

– Дети… – с заметным огорчением произнёс он. – Они так и не поняли, что никогда не смогут быть вместе. Эх, молодость, сладкие наивные мечты о сиюминутном счастье, грёзы о вечной любви и сокровенность первой встречи.

Наставник замолчал, положил мне руку на плечо, чуть заметно подтолкнул, и мы неспешно пошли по коридору вслед за ускользнувшей парочкой.

– Наставник, а почему они не смогут быть вместе? – тихо спросил я, боясь, что они ещё не ушли достаточно далеко.

– Думаю, ты и сам сможешь дать ответ. Эмоции в нашем деле, любая привязанность, кроме профессиональной, – это всё непозволительная роскошь. Они мешают думать, вырабатывать единоверное решение в битве и затуманивают разум. Придя сюда, они сознавали, на какой путь им придётся ступить. Это путь одиночества. Мы вместе, но каждый из нас одинок в этой толпе, мы закрыты ото всех людей и эмоций. Сейчас они счастливы, но это ненадолго. Уже завтра ей придётся сделать очень нелёгкий выбор, что решит её судьбу. Этот парень не справился с уровнем наших тренировок и не прошёл необходимые тесты, а следовательно, скоро будет исключён из школы, а вот девушка должна решить, что для неё важнее: Система или он. Но в любом случае их отношения были обречены с самого начала. Даже если они оба захотят уйти, то им придётся пройти через очищение памяти, и они не вспомнят друг о друге, как только покинут стены школы. Такова жизнь, они сами её выбрали.

– А девушка должна пройти Отречение? Нам ведь при любом исходе промоют мозги? Неужели Системе нужны только бездушные машины, бездумно исполняющие приказы? – смело, но с грустью спросил я.

Наставник даже не злился, он просто повернулся ко мне и таинственно улыбнулся, что в блёклом свете далёких ламп показалось мне немного устрашающим.

– Ты боишься, – мягко заключил он. – Понимаю. Страх потерять себя родственен страху смерти, а невежество лишь подпитывает его. Не знаю, от кого ты понабрался подобных мерзостей про нашу работу и о процедуре Отречения, но уверяю тебя, что это не так. Такие слова недостойны звучать из уст будущего столпа нашего общества. Похоже, тебе ещё многому нужно научиться прежде, чем встать на путь Стража. Но главное, ты должен понимать, что Отречение не промывает мозги и не стирает память, вовсе нет…

– Но как же?

Я с недоумением перебил Наставника, от чего тот недовольно закряхтел.

– Пойми, нельзя заставить человека избавиться от всех эмоций, забыть своих родных и собственное прошлое. Нельзя насильно промывать мозги, избирательно стирая воспоминания. Так это не работает. Та операция, что проводится людям, исключённым из школы, довольно груба, примитивна и прямолинейна, в ней нет никакой хитрости. Память вычищается полностью обо всех годах, что люди провели в нашей школе, включая все знания и приобретённые навыки, они вообще забывают о том, что к нам приходили. А если возвращаются снова, то им просто отказывают в поступлении. К тому же подобная операция очень ограничена по времени, чем больший отрезок памяти мы удаляем, тем выше вероятность разрушить личность. Процедура Отречения же намного тоньше. Человек должен сам захотеть отречься от своих эмоций и от всей прочей жизни, он должен отринуть все чувства и