Фантастика 2025-100 - Даниэль Дессан

Я услышал перестук каблуков — из-за поворота появилась Зосимова.

Лена подошла к нам — в её взгляде мне почудилось негодование.

Зосимова остановилась около меня, прижала к груди папку.

Сказала:

— Василий, после номера балалаечников снова твой выход.

— Разве его не отменили? — спросил Черепанов.

Лена тряхнула головой.

— Нет, — сказала она. — Пока продолжим концерт, как запланировали сегодня днём.

Зосимова бросил взгляд через плечо и сообщила:

— Я не поняла, что у них там произошло. Пусть разбираются. У нас сейчас на это нет времени.

Лена повернула лицо в сторону двери актового зала, прислушалась — в зале всё ещё дребезжали струны балалаек.

Зосимова обернулась ко мне, махнула заплетёнными в косу волосами.

— Вася, сейчас я объявлю твой номер, — сказала она. — Тот, который указан в моём сценарии.

Лена постучала пальцем по папке.

Добавила:

— Споёшь. Как и запланировали. А дальше… посмотрим.

Балалайки смолкли.

— Всё, я пошла, — заявила Зосимова. — Василий, приготовься.

Комсомолец услужливо приоткрыл дверь — Лена перешагнула порог.

Лукина, Черепанов и Степанова скрестили на моём лице взгляды.

— Так я буду сегодня играть, или уже всё? — спросил Алексей.

— Вася, как думаешь, что там произошло? — спросила Иришка.

Она кивнула в сторону кабинета директрисы.

Я пожал плечами, ответил:

— Скоро мы всё узнаем.

* * *

— … Музыка Вениамина Баснера, слова Михаила Матусовского, — объявила ведущая. — Песня называется «На безымянной высоте». Исполняет ученик десятого «Б» класса Василий Пиняев.

Я поднялся на сцену — мы с Леной обменялись улыбками.

Зосимова покинула подмостки.

Я набросил на себя ремешок гитары, остановился в двух шагах от края сцены и сказал:

— Песня из кинофильма «Тишина».

Зал притих.

Я сыграл вступление, пропел:

— Дымилась роща под горою, и вместе с ней горел закат…

Мой голос звучал тихо, но я не сомневался: меня прекрасно слышали даже сидевшие в дальнем ряду гости.

— … Нас оставалось только трое из восемнадцати ребят…

* * *

— … У незнакомого посёлка, на безымянной высоте.

Я замолчал.

Притихла гитара.

По лестнице застучали каблуки поднимавшейся на сцену Зосимовой.

Я посмотрел на блестевшие от слёз глаза сидевших в зале людей и тихо сказал:

— Спасибо.

Пошёл навстречу ведущей.

Звуки аплодисментов прозвучали, когда я уже подошёл к двери служебного хода.

* * *

В коридоре я первым делом увидел улыбку на Иришкином лице. Лукина стояла в шаге от замолчавшего при моём появлении Генки Тюляева. Надя и Черепанов сидели на стульях — Степанова при виде меня вскочила с места, одёрнула задравшийся подол платья. Братья Ермолаевы замерли около окна (плечо к плечу); они смотрели на меня исподлобья, настороженно.

Я огляделся — не увидел в коридоре ни черноволосую Галину, ни Свету Клубничкину. Заметил, что около двери спортзала под присмотром Максима Григорьевича в колонну по двое строился очередной детский коллектив (эти пионеры тоже были в пилотках — я заподозрил, что перед выступлением они передавали друг другу головные уборы, как эстафетную палочку).

Иришка бросилась мне навстречу и звонким голосом объявила:

— Вася! Спектакля не будет!

— Почему? — спросил я.

Лукина сообщила:

— Гена… мальчишки сказали директрисе, что не выйдут вместе с Клубничкиной на сцену!

Я посмотрел на Тюляева и повторил:

— Почему?

Генка потёр верхнюю губу (будто проверил, не появились ли там усы).

— Мы так решили, — сказал он. — Вместе с парнями.

Тюляев пожал плечами, указал на Ермолаевых — те кивнули.

Геннадий ухмыльнулся и добавил:

— Светка расстроилась. Но ничего, переживёт. Так что отдуваться на сцене за всех нас сегодня будете вы с Черепановым.

Генка развёл руками. Иришка снова улыбнулась и взяла Геннадия за локоть — Тюляев горделиво приосанился.

В сторону актового зала прошагал ведомый учительницей музыки отряд пионеров.

Черепанов поднял на Генку глаза и заявил:

— Мы справимся.

— Не сомневаюсь в этом, — сказал Тюляев.

Он прижал локоть (и Иришкины пальцы) к своим рёбрам.

Надя Степанова вынула из кармана конфету и передала её Черепанову.

В актовом зале снова зазвучала музыка.

Поглядывавшие на сцену комсомольцы распахнули дверь. В коридор вышла Лена Зосимова. Она поправила гимнастерку, взглянула на Тюляева и Ермолаевых.

Лена спросила:

— Ну? Что вы решили?

— Спектакля не будет, — сообщил Геннадий.

Он решительно приподнял подбородок.

Я заметил, как Иришкины пальцы сжали Генкину руку, смяли на ней рубашку.

— Понятно, — сказала Зосимова.

Она устало вздохнула, покачала головой. Указала на меня и на Черепанова папкой.

— Василий, Алексей, — сказала она, — сейчас снова будет ваш выход. Приготовьтесь.

— Всегда готовы, — ответил я.

— Мы не подведём, — заверил Алексей.

Глава 17

В третий раз за сегодняшний день Черепанов поднялся на сцену уже не испуганный — с улыбкой на лице. Хотя его щёки всё ещё пылали румянцем. Внешне невозмутимо Черепанов уселся за пианино, неспешно отыскал в нотной тетради нужные страницы. Демонстративно размял пальцы. Сообщил мне о готовности. Я отметил, что в зрительный зал Алексей по-прежнему смотрел редко. Он будто бы всё ещё опасался: наше выступление слушателям не понравится, и они прогонят нас со сцены сердитым свистом.

Но свист мы не услышали и на этот раз. Наше появление на сцене гости школы встретили овациями. Они прослушали музыку и мой Голос, затаив дыхание. Затем проводили нас с Черепановым до двери служебного хода дружными аплодисментами. На своё место у стены в коридоре Лёша уселся степенно — не плюхнулся в него, как после предыдущих выступлений. Он принял из рук Нади стакан с водой, сделал полдюжины маленьких глотков. Выслушал хвалебные речи, которыми наградила наше выступление Иришка.

Четвёртый и пятый раз Лёша ходил на сцену уверенным шагом. В шестой — Черепанов поднялся на подмостки уже словно с ленцой. Он точно заслуженный артист дежурной улыбкой отреагировал на ставшие уже ему привычными аплодисменты. «Ленин всегда с тобой» мы исполнили чётко, как на финальных репетициях. Публика встретила эту песню хорошо. Мы уступили сцену хору «Дети Октября», походу обменялись улыбками с ведущей концерта. Вернулись к своим местам в коридоре — Лукина и Тюляев там беседовали о кино.

Лёша поблагодарил Степанову за вновь поданный ему стакан с водой, смахнул со лба капли пота.

Черепанов взглянул на меня и заявил:

— Никогда не думал, что у