Твое... величество - 3! - Галина Дмитриевна Гончарова

- Мам, это правда я.

- Живой?!

Столько счастья в глазах, в голосе… мама ведь у него молодая и красивая, просто измучена она тяжелой жизнью! Ничего, Берт это исправит!

- Мам, я живой. А батя где?

- Запил он… уже дней пять в кабаке не просыхает…

Берт расправил плечи.

- Мама, собирайся. Бери самое дорогое, остальное потом купим! Деньги есть!

- Сынок?!

- Мама, мы теперь будем жить в Эрланде. И свой дом у нас будет, и доход будет, я теперь эрр, и в свите королевы Марии. Так что не пропадем. Девчонок пристроим, братья дело в руки получат!

- Берти?!

Мать не верила.

Она видела и дорогую одежду, и Рэна, и… и все равно не верила.

Берт махнул на все рукой, и сделал два шага в сторону. А то попадет хвостом в очаг, наплачется.

- Мама, погляди, пожалуйста!

Минута – и на грязном земляном полу хижины крутится упитанный рыжий лис. Симпатичный такой.

Увы, исса Марит не оценила, и вторично ушла в обморок.

Глава 22

***

Петеру Туку соседи донесли. И ведь не поленились же, дошли до кабака, пробились сквозь винные пары…

- Сосед, а, сосед? Там, кажись, твой Берт явился!

Повторить пришлось раз шесть, прежде, чем дошло до пьяницы. И то, Петер головой замотал.

- Чушь! Сдох он давно!

- Я те точно говорю, явился, при карете, с кошелем, и кажись, там золото брякало.

- Т-щно – вертишь!

- Сам проверь! Если его там нет – кувшин эля ставлю!

Искушение было большим, да и ранее выпитый эль просился наружу, так что Петер выполз из-за стола, и отправился домой. А вдруг?

Кувшин эля – это ж целый кувшин! Понимать надо!

До дома Петер кое-как добрел, там и замер. В его доме было…

- Да что тут происходит?! – взревел он во всю пьяную мощь!

И то… если посреди комнаты стоит здоровущий сундук, рядом с ним несколько мешков, и в них его семья упихивает все добро.

- Отец, - Берт выступил вперед. – Собирайся, мы уезжаем.

Хотел, было, объяснить рассказать, но эль – такой эль. Петер взревел и пьяным быком попер на… сына? Да и что, подумаешь – Берт! Явился тут!

И сразу к мамашке! Нет бы уважение проявить, к отцу зайти, рюмочку поднести, поговорить… нет же! Даже монетки не дал!

Ах ты ж…

Додумать последнюю мысль Петер не успел. Ноги как-то странно повело, а потом перед ним возникла стена. Совершенно неожиданно, и головой он так в нее врезался, что ой.

Там и затих.

- Ой! – ахнула исса Тук.

- Жив – здоров, только отлежаться надо, - отмахнулся Рэн. И грозно поглядел на Берта. – Я тебя для чего драться учу? Ты чего стоишь, как столб пограничный?

- Сам ты столб! – огрызнулся Берт. – Ну, не получается у меня!

- Ничего, я тебя еще научу. Давайте, собирайтесь. Берт, отца твоего грузить в карету?

- Мама?

Исса Тук отвела глаза.

Все было понятно и без слов. Нужен? А вам пьяница нужен, который о вас кулаки чешет? Ей деваться некуда было, ну и дети, опять же, дом…

Рэн все понял.

- Берт, грузим все, и едем! Нечего тут делать!

Так и поступили.

Денег у Берта хватило бы и дом своим родным снять, но зачем? Ее величество сказала, что будут жить в замке, который предоставил им Предстоятель. Берту осталось только привезти своих родных и препоручить их заботам слуг. Чтобы вымылись, одежду приличную заказали, поужинали…

Рэн помогал, как мог. Он-то понимал, чего это стоит другу, и поддерживал, как мог.

- Ничего, Берт. Все будет хорошо. Королева обещала.

Берт примерно так и думал, но хорошо будет там и потом, а переживает он за свою семью здесь и сейчас. Понимать же надо!

Рэн подбадривал друга, как мог, и думал, что если в посольстве будут пакостничать, он точно в дракона обернется. Да и рявкнет от души.

Не положено?

А придется. У друга и так день тяжелый, нечего ему нервы трепать.

***

Может, и понадобилось бы волшебное драконье средство, но когда телега подъехала к воротам отведенного для эрландцев поместья, в парке гуляла королева Мария.

Вышла на прогулку с детьми.

Она и углядела нечто странное, заинтересовалась, направилась к воротам, а там и оценила происходящее.

Взъерошенного и отчаянного Бертрана, ощетинившегося Рэна, усталых и испуганных детей в телеге, тоскливое выражение на лице их матери…

Видела Мария такое и в своем мире. И видела, и ненавидела, кому как удобнее.

Одним за скотство, вторым за терпение… вторым – больше. Может, кому пинки и нравятся, только вот детей ты на что обрекаешь? На такое же поведение в будущем?

Или насильника, или жертвы?

Только вот в той жизни не было у нее возможности вмешиваться со всей широтой русской души. Ладно, почти не было. Одного «кухонного бойца» она лопатой ушатала, соседа по даче, когда тот на природе выпил, расслабился, да и решил жену кулаками поучить. Еще и на Марию попробовал цыкнуть. Это он зря, конечно.

Главбух и сам по себе оружие страшное, а уж главбух с лопатой… был бы у Маши в руках налоговый кодекс, поди, и не откачали бы дурака, а так ничего. Синяки, сотрясение мозга, и жена, которая в удивленным: «а что – ТАК можно было?!» удрала от супруга быстрее лани.

Мать у Бертрана явно была замучена тяжелым трудом. И безденежьем. И под одеждой у нее синяки есть видно же, как она движется, сковано, осторожно, и не смущение тому причиной.

Так счто Мария промаршировала к воротам, словно отряд боевых слонов.

- Берт!

Бертран аж на телеге подскочил.

- Ва-ваше величество…

- Берт, ну кто так делает? Привез людей, а тут ни комнаты толком не готовы, ни одежда… ты бы хоть посоветовался сначала. Я бы и портных отрядила, и слугам заранее приказала… давай пока на кухню, пусть их хоть накормят от души. А там и комнаты готовы будут. Рэн, а ты сходи к портным, пусть придут, мерки снимут с иссы Тук и с девочек. Хоть по платью сшить для начала,