«Фантастика 2025-138». Компиляция. Книги 1-20 - Владимир Владимиров

Миша залпом допил пиво.

— За несколько недель до своего самоубийства, Тереховский лишился своего бизнеса.

— О как бывает!

— Он подал заявление в прокуратуру, что у него был украден портфель с акциями его предприятия.

— Какого цвета говоришь был портфель? — Сильверов иронично выгнул бровь.

— Ему примерно так и сказали. Однако Тереховский не успокоился и стал доказывать, что протокол об избрании нового генерального директора — фальсификация. На что ему на полном серьезе обещали разобраться и послать проверку в налоговый орган, где, скорее всего произошла досадная ошибка.

— В налоговой тоже люди работают. Все могут ошибаться.

— Гражданка же Астарова уволилась, когда началась эта заварушка. И по словам Тереховского унесла с собой все подлинные документы.

Дима скривил губы.

— Плахов говорил, что Астарова была чем-то напугана в последние дни и собиралась уехать из города.

— После того, как у предприятия Тереховского появился новый директор, его объявили убыточным, сообщили о банкротстве и быстренько распродали все имущество другой фирме буквально за копейки. Та перепродала снова. В итоге, как понимаешь, конечный собственник — добросовестный приобретатель, чуть позже ликвидировавший фирму, из которой ранее было выведено все имущество. Наш же самоубийца узнал обо всем лишь когда сотрудники ЧОПа уже пришли выселять его из кабинета.

— И?

— Потом на него было совершено два покушения. Так как он очень громко стал кричать о том, что не согласен с тем, что его лишили бизнеса. Что реестр акционеров был подделан, что решения собраний новых акционеров неправомерны, что банкротство липовое. И что его главный бухгалтер гражданка Астарова похитила настоящие документы, заменив их на поддельные.

Дима выдохнул.

— И кто же стоит за всем этим?

Южарин покачал головой.

— Кто бы не стоял. Дело закрыли несколько дней назад. Впрочем, думаю ты без труда сможешь сложить два плюс два. Сильных фигур в нашем городе, которые могут провернуть такое дельце не так много. Вернее, совсем не много. Вернее — один.

— Солонский, — почти не задумываясь произнес Дима, — ему под силу провернуть подобное. Да и репутация у него не самая лучшая.

— Сейчас он метит в политики. Ему не с руки мараться в подобном деле.

— Если я смогу договориться с женой Плахова, убедить ее, что полиция в состоянии ее защитить, она поможет нам выйти на того, кто заплатил Астаровой за подделку документов. Мы сможем возобновить дело об ее убийстве.

Следователь молчал. Барабанил пальцами по столу.

— Оно в следственном комитете.

Дмитрий, не мигая, смотрел на Южарина. Тот тяжело вздохнул, подтянув к себе кружку собеседника.

— Сколько мы с тобой знакомы?

— Уже больше трех лет.

— Не плохой ты мужик, Димыч. Только словно не здешний. Мне иногда кажется, что ты вообще из другого мира к нам прибыл, — он сделал несколько больших глотков. — Паршивцы!

— Кто? — не понял Дима.

— Те, кто тебя сюда послал.

Сильверов откинулся на спинку стула.

— Согласен, — слегка прикусил он губу, — мерзавцы.

Дима остановил мотоцикл через дорогу от подъезда дома, где жила Алла. Наверное, стоило позвонить. Он медленно снял шлем. Утром, после их ночи она накормила его вкусным завтраком, и просто сказала «до свидания». Он тоже ушел, даже не спросив, может ли еще позвонить.

Интересные ощущения. После стольких лет добровольного заточения своего «я» вновь чувствовать себя просто человеком. Мужчиной. Не жить в ожидании приступов. Проживая дни от одного к другому. Расплачиваясь за ошибки прошлого.

Около подъезда стояла дорогая машина. Рядом молодой парень, такой же, под стать своему автомобилю. Дорого одетый, ухоженный, лощенный. Из дома вышла Алла. В короткой юбке, туфлях на высоком каблуке, в одной руке она держала сумочку, на сгибе локтя другой висела тонкая курточка.

Парень подошел к ней, положил руки на талию и поцеловал в щеку, задержав губы у ее лица, дольше, чем, если бы это был дружеский поцелуй. Она засмеялась и что-то ему сказала. Дмитрий не расслышал слова, но хорошо слышал и голос, и интонации, звучавшие в нем.

Дмитрий скривил губы, надел шлем. Сам виноват. Его здесь никто не ждал. Она не его.

Он ничего не знал о ней. Дорогая машина, роскошный пентхаус на крыше высотки, стоящей на берегу моря, работа искусствоведа в частной картинной галерее. Конечно, за несколько часов он смог бы узнать о ней все. Зачем? Она — солнечный зайчик, промелькнувший на руинах его жизни. Надо уметь ценить даже мимолетные мгновения счастья.

Те полчаса, которые он спал, ему снились золотые листья, шуршащие под ногами. Из этого вязкого, не приносящего удовольствия сна, его выдернул дверной звонок. Дима рефлекторно бросил взгляд на часы. Уже за полночь.

На пороге стояла Алла, обнимая себя руками и клацая зубами от холода.

— Что случилось? — он посторонился, пропуская ее в дом. — Почему ты мокрая?

Ее волосы липкими прядями падали на плечи, на спину.

— Ты не можешь не задавать вопросов? Или у тебя это профессиональное, опер?

Дима развернулся, ушел в ванную за полотенцем. Алла стала промокать волосы, смотря на него обвиняющим взглядом.

— Для тебя это не имеет никакого значения? — спросила она.

— То, что ты вламываешься ко мне, когда тебе заблагорассудится?

— То, что было между нами. Та ночь. Я только и думаю о ней. Самой лучшей ночи в моей жизни. И о мужчине, с которым я ее провела. Тебе все равно?

— Нет, я хотел…

— Заткнись! — Алла швырнула в него полотенцем. — Не желаю слушать больше твоего спокойного менторского тона.

Он хлопнул глазами, проглотил уже приготовленные слова и подумал, что может, ее выставить за дверь. Не хватало ему только истерик посреди ночи.

Она вся дрожала, ее одежда была такой же мокрой, как и волосы. Алла подошла к нему, прижалась. Ему ничего больше не оставалось, как подхватить ее на руки и отнести в спальню.

— Никогда! Никогда! Никогда! — шептала она, пока он снимал с нее юбку, кофточку, чулки. — Никогда больше не приду к тебе.

— Я еще ничего не сделал! — возмутился Дима, перехватывая ее руки, которые уже потянулись к его рубашке и, прижимая над головой к простыням, — а уже не угодил.

— Вот именно! И пока что-нибудь не сделаешь, чтобы я была рядом, не приду к тебе больше.

— Ты — маленький сумасбродный рыжик.

— А ты — невыносимый ежик.

— Ты же вроде говорила, что ты гроза и укротительница всех ежей?

— Но я не говорила, что меня не ранят колючки.

Утром Дима пил кофе, когда она пришла заспанная, вся взъерошенная, встала, облокотившись на косяк.

— Я ужасно себя вела вчера. Прости.

— Прощаю, — великодушно произнес он.

— Мы были в