Фантастика 2025-161 - Мила Бачурова

Само собой как-то получилось, что после возвращения Кирилл перешел в разряд взрослых. Он с вечера до утра пропадал в лаборатории, потом шел «тренироваться» – поднимался наверх, на стадион, где вытворял очень странные вещи, Даша пару раз наблюдала, – и спать, по словам Олега, ложился поздно. Даша однажды слышала, как на зов Любови Леонидовны: «Кирюша!.. Малыш!.. Пойдем фильм смотреть?» Кирилл вежливо отозвался: «Спасибо. Я занят, к сожалению», – и Любовь Леонидовна ничего не ответила. Тем самым, поняла Даша, раз и навсегда признав право бывшего «малыша» поступать так, как считает нужным.

Кирилл очень изменился. До его ухода из Бункера у них с Дашей не было друг от друга секретов. С Кириллом, в отличие от Олега, Даша могла поговорить о чем угодно. Знала, что он всегда внимательно выслушает, порадуется за нее или посочувствует. Теперь же – она поняла это еще в больничной палате, когда Кирилл впервые пришел в себя, – ему стало не до нее. Похоже было, что Даше и Олегу места в его мыслях вообще не осталось. От общения Кирилл вроде бы не уклонялся, но почти круглосуточно бывал занят. А если и находил время поговорить, Даша неизменно чувствовала себя несмышленышем. Ее лучший когда-то друг за эти полгода превратился в человека, равного по возрасту и опыту взрослым, а они с Олегом остались теми, кем были – «малышами», всеобщими баловнями и любимцами.

Хотя все в Бункере делали вид, что ничего подобного не произошло. Любовь Леонидовна, к примеру, продолжала называть Кирилла «малыш», и тот не возражал – только в кивках обритой головы и выражении посветлевших глаз Даша улавливала снисходительность. Кажется, Кирилл и к Любови Леонидовне теперь относился примерно так же, как к ним с Олегом. Он даже не посчитал нужным рассказать, что уходит из Бункера: друзья узнали об этом от воспитательницы и по растерянной интонации поняли, что Любовь Леонидовну саму поставили перед фактом. Кирилл решил уйти к Герману и в ту же ночь ушел. Всё. Точка.

Олег не расстроился. Давно жаловался Даше, что соседство с Кириллом его «напрягает», хотя внятно объяснить, чем именно напрягает, затруднялся. А Даша очень огорчилась. Она была рада, что Кирюша вернулся, пусть изменившийся и не похожий на себя. К его потемневшему лицу и окрепшей фигуре успела привыкнуть, а улыбался он ей, хоть и редко, но по-прежнему… И вдруг исчез.

***

Сегодня в Бункер должны были прийти адапты, и Вадим Александрович поручил Даше с Олегом забрать у них письмо от Кирилла. Когда прозвенел входной звонок, Даша потащила Олега к люку. Адаптов они увидели еще издали, двое парней тащили по коридору мешок, размером примерно с Дашу.

– Че надо, молодняк? – обронил один – рослый, плечистый парень. – Берега попутали? Вип-каюты – на верхней палубе!

Даша с Олегом неловко замерли, но тут в дверях кухни показалась Валентина Семеновна.

– Поговори мне еще, – прикрикнула на адапта она. – Что такое, Олежек?.. Ох, и Дашенька тут! Вкусненького захотелось?

– Спасибо большое, – вежливо отказалась Даша, – мы по делу.

А Олег бесцеремонно заинтересовался:

– А есть что-нибудь?

Второй адапт, тащивший мешок, хохотнул. Он был пониже ростом, чем первый, и казался более дружелюбным.

– У такой хозяйки – еще бы не быть! – Насмешливые глаза поочередно стрельнули в Валентину Семеновну и в Олега. – Только ты, кабанчик, как хавать начнешь, отойди. Чтоб подружку не забрызгало, когда лопнешь.

– Ах, ты… – Повариха воинственно уперла руки в бока и двинулась на адапта.

Тот дурашливо уклонился:

– Не буянь, хозяюшка! Уже валю! Вприпрыжку, за вкусненьким, а то вдруг кабану не хватит. – И, занеся мешок на кухню, устремился в сторону выхода.

Второй парень пошел следом. Из коридора донесся смех.

– Балабол! – проворчала Валентина Семеновна. – Опять Герман новенького прислал… Не слушай его, Олежек. Пирожка дать?.. Или вареньица?..

– Не надо.

Олег насупленно оттопырил губу. Валентина Семеновна захлопотала, уговаривая не обращать внимания на дураков, а Даша, которой не терпелось почитать Кирюшино письмо, бросилась догонять адаптов.

– Подождите, пожалуйста!

Парни остановились.

– Здравствуйте, – тяжело переводя дыхание, – ей не часто приходилось бегать – попыталась быть вежливой Даша.

– Чё надо? – хмуро повторил здоровяк.

А тот, что предлагал Олегу отойти, приветливо произнес:

– И ты здравствуй! – И вдруг широко улыбнулся: – Бросала б ты курить, лапушка! Такая красавица, а здоровье гробишь.

Даша растерялась:

– Я не курю.

– А чего ж пыхтишь, как лошадь загнанная? – Адапт, склонив голову набок, доброжелательно ее разглядывал.

«Красавицей» Дашу называли Любовь Леонидовна и Елена Викторовна. Никто из представителей мужского пола не обращался к ней подобным образом никогда. И никогда на нее так настойчиво, с нескрываемым интересом, не смотрели.

Парень, разговаривая, привалился плечом к стене. Защитный комбинезон расстегнут до пояса, ремень украшают предметы, знакомые Даше разве что по фильмам: кожаные чехлы для пистолета и ножа. Даша знала, что по правилам, войдя в Бункер, оружие адапты оставляют в рубке, но, даже пустые, выглядели чехлы внушительно. С комбинезона парня капала вода – наверху, должно быть, шел дождь. Рукава адапт затолкал за ремень. А на его футболке Даша увидела широкую полосу проступившей влаги, мокрая ткань обтянула фигуру так, что видна была каждая мышца.

Бункерные мужчины обычно носили рубашки, а поверх рабочие халаты, технари и ремесленники ходили в спецовках. Футболки надевались только во время нечастых вылазок на поверхность, «на пикник»: когда на живом огне жарили мясо и пекли картошку. В детстве Даша обожала такие сборища. Ей нравилось смотреть на тлеющие в мангале угли, нравилась обстановка всеобщей беззаботности и веселья. С удовольствием разглядывала когда-то картинки на футболках, читала забавные надписи. Но «пикники» не устраивали уже очень давно.

Майку адапта никакие картинки не украшали, даже ее изначальный цвет угадывался с трудом. Но Даша отчего-то подумала, что внешность этого парня и рубище не испортило бы. Если до сих пор, разглядывая на экране красавцев-актеров, она полагала, что в обычной жизни такие люди не встречаются, то адапт это мнение опровергал. Улыбка… Глаза… Ему даже бурая кожа и белые волосы к лицу! Даже шрам у виска не выглядит уродством. Если б только не ссадины, одна на скуле, другая на лбу. Старые, зажившие, они отшелушивались темно-коричневыми корочками. Подрался с кем-то, наверное. Права была Любовь Леонидовна, когда пугала воинственного Олега, что адаптов хлебом не корми, дай отдубасить кого-нибудь. Кирилл во время своих «тренировок» тоже руками и ногами молотил по воздуху нещадно, Даше его невидимого противника даже жалко становилось.

Адапт не мешал Даше себя разглядывать. Скрестив на груди руки, с выжидательной улыбкой