Обратный отсчет: Равнина - Токацин

от боли, он проворно прижал её ступнёй. Бить пришлось быстро и не приглядываясь. Приклад, резко опущенный к полу, врезался в навершие, высек сноп белых искр — и обезоруженная ящерица шарахнулась к воротам. Инсектоид так и стоял, молча глядя на Гедимина и ощупывая воздух. Тихоходка ничем махать не стала, но между стражами и сарматом поднялась стена белого пламени. Оно было чуть тёплым, но касаться его почему-то не хотелось.

— Враг Равнины! — донеслось из-за белой стены. — Убийца городов! Стражи Равнины…

Краем глаза Гедимин увидел белесый, постепенно краснеющий свет. «Что ещё? Обошли с фланга?» — он развернулся, сжимая в руках сфалт, и под пронзительный визг трёх Скогнов увидел, как из углублений потолка выпирает светящаяся глазастая масса. Защитное поле растаяло. Крики стража внезапно стихли, зато Скогны заверещали — и в их криках изумлённый Гедимин услышал радость.

— Кайшу! Ну вот так бы сразу! — Шесек шагнул к самому глазастому куску массы, указывая то на Гедимина, то на ворота за огненной стеной. — Это же твой дом. Ты же чуешь, было тут плохое или не было. Стражи-то тут на кой отросток⁈

«Кайшу⁈» — Гедимин, ошалело мигая, смотрел на то, что колыхалось под потолком. Как оно просочилось сквозь монолитный аккадалис (и так ли он монолитен, как казалось), он старался не думать. Красный луч упёрся ему в грудь и позеленел.

— Мастер Дим-мин, — донеслось со всех сторон одновременно. — Хотелось бы мне встретить тебя с почестями…

— Незачем, — отмахнулся Гедимин; под ступнёй тихо захрустела придавленная палка. — Я пришёл работать. Вон, посмотри, — там на складе готовые отливки.

— Рэссена для дома Пламени… Тут слышали, что ты пришлёшь за ней Джагулов, — проговорила светящаяся масса. За воротами кто-то щёлкнул жвалами. Гедимин пожал плечами.

— Удобный транспорт. А костры Сэта — удобная связь. Было бы тут что-то другое, я бы не ставил всех на уши. Я прослежу, чтобы из костров никто не лез, — запоздало пообещал он. — Вон, Шесек видел…

— Да многие видели, — отозвалась Кайшу. — Хочется верить, что твоё слово крепко. Но и тревоги совета стражей мне понятны.

Гедимин покосился на хрустящий посох. Отросток на одном позвонке всё-таки надломился — и, похоже, именно сейчас. «А ведь я бил прикладом…» — он взглянул на сфалт и увидел на обшивке длинную вмятину. «Эти штуки — точно из костей? Не из аккадалиса?»

— Мы пытались договориться мирно, — он закинул сфалт в заплечные крепления и развёл руками. — Вон, спроси у Скогнов. А когда нападают, я защищаюсь.

— Враги Равнины, — проскрежетало за воротами. — Ты веришь убийце городов⁈

— Да кого я… — Гедимин осёкся. Затылок и щёки вспыхнули. «Стальной Пояс… Они ведь знают. И что там было, и при чём тут я. На всей Равнине нет столько жителей, сколько я там…»

— Я верю и стражам, — отозвалась Кайшу. — Вы тоже пришли сюда, и вас не спросили о прошлом. Дим-мин, верни посохи Илчаку и Туриккори. Туриккори, Илчак и Уфаль, отойдите от литеен. Да опустится на них покой!

Гедимин покосился на стражей и нехотя наклонился за посохами. «Навершие цело,» — отметил он про себя. «И то, по чему я топтался, тоже. Интересно, сколько должна кость пролежать на Краю Равнины, чтобы стать такой прочной?»

— Где чей? — буркнул он, протягивая стражам посохи наконечниками вперёд. Ответом ему были скрежет и шипение. Палки выдернули из его руки и отступили за стену белого пламени.

— Пускай взгляд Сердца будет зорким, — проскрежетал инсектоид. — Чтобы не пропустить беду. Ты ещё придёшь на совет, Шесек из Тогота.

Литейщик, фыркнув, махнул на него рукой.

— Иди уже! Опускайся в покой.

Ворота закрылись.

— Да опустится покой на Куэннские стены, — донеслось с потолка. Свет быстро тускнел. Когда Гедимин поднял взгляд, никакая масса из перекрытий уже не выпирала. В зале остались только печи-«колонны», сам сармат и трое Скогнов. Шесек провёл ладонью по усам и повернулся к Гедимину.

— Не дали тебе поговорить. Хоть что-то узнал?

Сармат кивнул.

— Поторговали спокойно. Теперь… — он осёкся. — Ты знаешь Хигов? Скогны с ними воюют?

Шесек дёрнул усами.

— Хиги? Летучие молнии? Да никто к ним не ходит. Злые. Но за свои земли не лезут. Ты с ними осторожнее. Нергоны — они и есть нергоны. Хотели бы мира — встали бы под руку Кайшу.

— А… — протянул Гедимин. Голова отяжелела, локоть и ступня ныли, хотя их вроде бы ничем не задели. «Пусть Айзек разбирается. Моё дело — плавить руду. Надо хоть мелочь сегодня доделать. Лист для цистерн — это уже назавтра. Благо, теперь есть чем его варить.»

13 день Лучей, месяц Воздуха. Равнина, Сердце Пламени

Под ухом заверещал таймер. Гедимин поднял голову с запястья. Из источников света в замурованном отсеке остался только экран передатчика. Сармат выкопал из-под шкур светящиеся бусы и потянулся за флягой. «Питьё есть, а мыться нечем,» — он покосился на пустые кувшины. «Металлургический цех без душевой… Надо бы всё-таки её поискать. Если Куэнны не демонтировали.»

Он потыкал ключом-рогулькой в дверь, и её пластины зашевелились, расползаясь. Едва появился первый проём, снаружи донёсся радостный визг. Кто-то из Скогнов заглянул в отсек и широко ухмыльнулся.

— Сегодня ты рано, Дим-мин, — Шесек возился с занавеской на выходе из тайного лаза. Из коридоров доносились тонкие голоса, усиленные эхом, — непрерывное неразборчивое повизгивание. Гедимин, забыв о несостоявшемся мытье, удивлённо хмыкнул и приподнял височную пластину.

— Привет, — прошептал он, щурясь от боли в обожжённом виске. Чьи-то раскалённые когти проехались по макушке и загривку — осторожно, самыми кончиками.

«Наш хранитель говорить умеет. А этого как научить? Вот, силу соизмерять уже пытается…» — мысли Гедимина прервал громкий голос Шесека. Скогн заглядывал в проём за откинутой занавеской.

— Ну и где вас носило?

— Имей совесть, тоготец. Мы пришли с первым