Лето, пляж, зомби. Окталогия - Наиль Эдуардович Выборнов

мы убили кого-нибудь из местных. Сил у нас не так много, чтобы противостоять им. Это бывшие солдаты могли держать их в узде, там три десятка человек было, а нас всего трое.

Значит, мы убили восьмерых. А их еще минимум полдюжины. Это тоже надо держать в уме.

Из ворот третьего дома, с синей крышей, выбежал боец, уже готовый: в бронежилете и с автоматом. Овод отреагировал мгновенно: повернулся в его сторону, выпалил длинную очередь. Боец упал, но тут же вскинулся, но я успел первым. Навел точку голографического прицела ему в голову и нажал на спуск. Он брызнул мозгами, да так и остался лежать.

Из окна второго этажа по нам дали короткую очередь. Укрытий особо не было, и мы залегли. по сторонам. Теперь нас прикрывал забор, хрен увидишь. Можно, конечно, стрелять прямо через него, да только толку от этого будет чуть.

Штурмовать его будет сложно. Первый-то мы зачистили быстро и очень легко, потому что дезертиры нападения не ожидали, да и вообще в конечном итоге мы застали их чуть ли не в постелях. Тут все будет сложнее.

Сейчас ВОГом бы ебануть в окно. Или действительно со «Шмеля». Но такого у нас не было, только автоматы и гранаты.

— Дай гранаты — протянул я руку Олегу. — Сразу пару.

Он, недолго думая, вытащил две «эфки» из подсумков и передал мне.

За забором послышалось шевеление и чей-то хрип. Потом снова шаги. И я недолго думая, перебросил еще одну гранату через него. Опять взрыв, протяжный крик. Да уж, недолго жил.

Холодный ночной воздух пропах кровью, сгоревшими порохом и толом из гранат. На всякий случай я сменил магазин в автомате на полный. Мало ли, вдруг опять на прорыв пойдут, мало ли, что может случиться.

Хотя, можно и поговорить попробовать, предложить сдаться. Может быть и согласятся. Счет не в их пользу. С другой стороны, они легко могут сбежать, если у дома есть второй вход.

Но вряд ли. На окнах решетки, в том числе и на втором этаже, через них выбраться не получится. А если можно было бы, то они давно уже отступили бы. Пробежали бы через участок, а дальше лесок, и ищи свищи их там.

Ну, попробуем, мы сейчас в паритете. Они там сидят, выйти не могут, а мы снаружи их не выпускаем. Только не в осаду же нам садиться, пока еда у них не закончится.

— Эй, уебки! — крикнул я. — Сдавайтесь лучше!

— Пошел на хуй! — ответил мне совсем молодой голос.

Еще одно окно второго этажа разлетелось, я увидел силуэт человека и тут же перекатился в сторону. Он выпустил длинную очередь, на весь магазин, я же приподнялся и выстрелил в ответ. И отчетливо увидел, как пули выбивают из тела бойца кровь, прошивая его насквозь. Еще один готов.

В окно высунулось чье-то лицо. Я мгновенно вскинул автомат и нажал на спуск. Грохнула очередь, стекло разлетелось, но пули ушли мимо. Успел спрятаться, паскуда.

— Край, блядь, ты охуел? — послышался сверху голос. — Ты какого хуя вообще тут делаешь?

Чего? Как он меня узнал?

Неужели Серый, тот самый ЧВКшник из «Волка»? Получается, мы знакомы?

Это ведь шанс. Шанс узнать о себе больше, расспросить того, кто знал меня раньше. Его нельзя убивать.

— Сдавайся тогда! — ответил я. — Выходите без стволов. Все вместе.

— Да хули все вместе, нас тут двое осталось! — ответил он. — Выходим. Не надо джазу больше.

Овод посмотрел на меня, а потом вскинул автомат, наведя его на калитку двора. Я покачал головой, мол, не надо. Шанс узнать о своем прошлом больше выпадает не так уж и часто, и надо им воспользоваться.

Через полминуты наружу, перешагивая через трупы, вышел мужчина в мультикаме, а рядом с ним еще один, молодой совсем, лет восемнадцать не больше. Срочник, скорее всего. Старший — это и есть Серый, очевидно.

Он осмотрелся по сторонам, поглядел на трупы своих товарищей и покачал головой.

— Зачем ты это сделал-то? — спросил он. — Столько пацанов положил ни за хуй.

— Ни за хуй? — вопросом на вопрос ответил я. — Ты ебанулся? Вы, блядь, мирняк на дорогах грабили. Местных под себя подмяли, тиранили их.

— И что? Ты что, не помнишь, что ты сам творил раньше?

— Что я творил? — спросил я. — У вас целый город под боком, мародерили бы там. На хуя людей мочить на дороге?

— Ты бы сам попробовал в город влезть, прежде чем там говорить, — он вдруг сам пошел в атаку. — Там полный пиздец: зомби, твари НАТОвские. Сам же помнишь, кто они, и что они могут.

Да. Ведь действительно встречался. Их активно использовали в теневых войнах, в которых я участвовал. Я даже вспомнил одну: здоровенную лупоглазую тушу. И как же от нее воняло.

— Ты ж моим командиром был, ты сам меня учил всему, — продолжил он.

Эта мысль ударила меня по голове. Я был его командиром? Но почему я ничего не помню? Вообще ничего.

Я попытался всмотреться в его лицо, но реально никаких воспоминаний не просыпалось. Может быть, это потому что он был очередным бойцом? Может быть, потому что он был одним из многих.

Перед глазами бежали другие вспышки. Большую часть я уже видел. Джунгли, пустыня. Ага, крокодилы-бегемоты и зеленый попугай.

— Кстати, это ты сделал из контрактника первогодка ебаного зверя-убийцу, — продолжил он говорить, но уже обвиняющим тоном. — Габон, блядь. Деревня в джунглях, которую мы разъебали фосфором по твоему приказу. Звенят звоночки, а?

И тут меня накрыло окончательно.

Габон, джунгли. Мы накрыли конвой местных партизан, который выехал с их базы. Три грузовика с боеприпасами и четыре «Тойоты Хайлакс» с пулеметами и минометом. Положили всех из засады, четко и красиво, никого не потеряли.

А потом обнаружили по маркировке, что у них в грузовиках американские мины с белым фосфором. База была совсем рядом, и там должно было находиться много живой силы врага. Это был шанс, которым мы не могли не воспользоваться.

Я приказал использовать мины. Мы отработали по этой деревне, сожгли ее нахуй до тла. А потом отправились на зачистку.

И база партизан оказалась мирной деревней. Разведка ошиблась. И когда мы вошли, то увидели дома и запекшиеся трупы местных. Женщины. Дети. Старики.

Да, там были и люди с оружием, но их оказалось меньшинство. И мы шли по выжженным джунглям, а запах запеченного мяса и паленого волоса преследовал нас.

И все это сделал я.

Нет, блядь, этого не может быть. Это была ошибка, я не делал этого