Альтерверс - Анатолий Мухин

каких-то высот, расположения. Да, в конце концов, я женат благодаря правильному выбору! Ты же приходишь в мою жизнь, чего делать не имеешь права, и разрушаешь её.

— Ты наивен. Наверное, и я был таким.

— Я не наивен. Я противник насильственных изменений. Что бы с тобой произошло, если бы ты узнал, что ты не принимаешь решения сам?

— Забавно, иногда мне кажется, что это чья-то злая шутка. Что на самом деле я ничего не решаю, а иду по какому-то пути, потому что этого хочет кто-то другой.

— Тогда зачем ты принимаешь решение за других? Наш мир не идеален и никогда идеальным не будет. Мы видели много миров. Разных. Странных. И мы лезли в их строй ровно настолько, насколько нам позволено. Согласно уставу, согласно правилам…

— Да все эти правила и уставы существуют только ради выгоды одного человека. Одного. Как же ты не понимаешь?!

— Слушай, Раскалов не дьявол во плоти. Он сложный мужик, это бесспорно, но как не быть таковым, когда руководишь такой службой?

— Именно. Ты даже представления не имеешь о том, что есть другой метод. Я его активно использую. И не поверишь — работает. Люди довольны.

— Даже те, кто попал к нам в плен?

— Да. Потому что хотя бы какое-то время они пожили нормальной жизнью.

— Что такое эта мифическая «нормальная жизнь»? Кто дал тебе право определять, что есть нормально, а что — нет? В моём понимании я живу нормальной жизнью. Кашалот живёт нормальной жизнью. Отец. Лиза. Егор. Эля…

— Кто? — услышанное имя ножом резануло по сердцу Матвея.

— Эля. Моя жена. Мы встретились в одном из объектов Седьмой. У поселения, в котором мы познакомились, забавное название…

— …Просветление.

Матвей поднялся и бросил полный ненависти взгляд на дубликата. Ему удалось сделать то, чего не смог бывший оперативник.

Он спас её.

***

В НИИ на Профсоюзной улице вовсю кипела работа. Аналитики СКАР бегали от кабинета к кабинету, подсовывая Кашалотову и Раскалову ненужные сценарии, за что моментально получали гневные замечания. Марченко сидел, закинув ногу на ногу, бесцеремонно закуривая новую сигарету из своего позолоченного портсигара.

Анатолий Эдуардович ходил по кабинету, что-то бормоча себе под нос, изредка останавливался, смотрел на карту и продолжал кружить на одном месте. Кашалотов полностью перешёл на нецензурный русский. Времени оставалось всё меньше, а план, как им достать обоих Матвеев Фёдоровых, не вырисовывался.

— Слишком много рисков, — сетовал Раскалов, — слишком много.

— Мы не могли давать таких гарантий, — кричал Кашалотов на абсолютно спокойного Марченко, — чем ты думал, твою мать?!

— Игорь Сергеевич, я исходил из того, что имел в данный момент. Почему мы не можем спасти обоих?

— Можем. Но если они уже мертвы?

— Тогда придётся многое объяснять, — ответил Раскалов. — В любом случае оставлять дубликата в живых нельзя. Слишком много рисков.

Дверь кабинета распахнулась, внутрь шёл легендарный руководитель оперативного отдела СКАР в отставке.

— Какого хера, Толя?! — раздражённо спросил Евгений Николаевич. — Ты мне вообще не собирался говорить?!

— А где ты был?! — спросил тот в ответ. — Я тебя что, по всем объектам искать должен?!

— Ты прекрасно знал, где я, и ровно в тот момент, когда мой сын исчез, тебе следовало мне сообщить!

— Ну прости, сам видишь, что здесь происходит. Я послал за тобой, как только смог.

— Что мы имеем? — поставленным командным голосом спросил Фёдоров-старший.

— Мы знаем координаты. Неклассифицированный объект. Полувысохшее дно огромного, на всю планету, озера. Гипотетически сможем определить местоположение.

— Тогда какого лешего мы ещё здесь?! — перешёл на крик Фёдоров-старший.

— Всё не так просто, — спокойно ответил Раскалов, — они оба нужны нам живыми. А мы не знаем, живы ли они.

— Так почему не проверить-то? — искренне удивился Евгений Николаевич.

— Если они, не дай бог, мертвы, — сказал Кашалотов, — нам нужен план Б.

— Террорист из другого объекта опасен, — объяснял Анатолий Эдуардович. — Если мы передадим его ИСАР, то есть шанс, что никакого стола переговоров не будет. И ИСАР, и вся эта чёртова империя на их стороне. Мы не можем так рисковать.

— Там мой сын, Толя. Твой оперативник.

— Я понимаю. Именно поэтому мы должны учесть все риски. Ты знаешь всё это лучше меня. Где гарантия того, что этот второй Матвей не прикончит нас, как только мы появимся?

— Вы изучили его дело? Откуда он? Из какого объекта? В какой момент произошло разделение вселенных?

— У нас есть предположение, но мы не уверены, — ответил Марченко и передал небольшую стопку листов Фёдорову-старшему.

С минуту Евгений Николаевич проглядывал бумаги, нахмурив брови.

— Толя, если они живы, ты готов сесть за стол переговоров?

— Женя, дорогой, какие гарантии?!

— Толя! Я даю тебе персональную гарантию, что посажу вас за стол переговоров. Я знаю, как сделать так, чтобы дубликат моего сына пошёл навстречу. Мне нужно, чтобы ты мне доверился.

Раскалов властно почесал подбородок.

— Как?

— Поговорю с ним. Отправляюсь с вами, но мне нужно кое-куда заскочить. Пока готовьте переход.

***

— Значит, после той просьбы отца ты вернулся в Просветление и забрал её? Вот так просто?

Матвей держался за голову, перепачканные в иле и остатках медузы волосы закрыли ему лицо.

— Не просто, — ответил оперативник. — Я много сделал, чтобы это получилось. Я полюбил её и готов пожертвовать всем, только чтобы она была рядом.

Матвей вскочил и размашистым ударом ноги повалил дубликата.

— Ах ты сука! — крикнул он. — Считаешь, я не был готов?! Не хотел быть с ней?!

— Перестань, придурок!

Оперативник оправился от удара и встал в боевую стойку.

— Не надо на мне злость вымещать! На себе вымещай. Иди, вон, и бейся башкой о дерево, пока из тебя всё дерьмо не вылезет! Я не виноват, что ты принял другое решение!

— Они запретили мне! — кричал Матвей. — Они запретили, понимаешь? Они забрали её у меня! Навсегда! И теперь каждый день я вижу её мёртвое лицо там, в Просветлении. Они погибли! Все!

— Мне