Фантастика 2025-58 - Евгения Букреева

Владивостоке, сразу после ухода четвёрки крейсеров под флагом Небогатова, начали готовиться к «визиту» эскадры Того. То, что командующий Соединённым флотом Японии непременно предпримет против главной и, по сути, единственной базы русского флота решительные действия, не ограничится вялой перестрелкой на сверхдальних дистанциях, понимали все офицеры «Владивостокской эскадры»…

Единственное, что удерживало Того от броска к Владивостоку, — боязнь подставить свои броненосцы под удар из под воды у неприятельских берегов. Такая «подлодкобоязнь» японского адмирала, не вступившего в эскадренный бой 30 мая и ретировавшегося из залива Петра Великого, после демонстративно «нырнувших» в направлении вражеской колонны «Ската», «Сома» и «Дельфина» необычайно воодушевила подводников. Отчаянные лейтенанты даже придумали «охоту на живца», когда «Алмаз» выходит якобы «в одиночку» в рейд, но завидев сильнейшего противника, (а крейсер Чагина был заведомо слабее любого японского) начинает убегать в направлении засады из двух подводных лодок. Бирилёв к такой «игре в войну» отнёсся резко отрицательно, но сейчас он лежал в госпитале, врачи о перспективах выздоровления вице-адмирала говорили туманно и пессимистично. Бухвостов же идею одобрил и «Дельфин», «Касатка», «Алмаз» вышли в море.

При «захромавшем» «Олеге», самым востребованным крейсером во Владивостоке оказалась «Аврора» — скорость хода в 18–19 узлов была куда как важнее лишних четырёх шестидюймовок. Получив в напарники «Жемчуг», Егорьев большую часть времени после прорыва эскадры проводил в море, ведя разведку. После подтверждения информации о передислокации японских броненосцев в Гензан у командования Владивостокской крепости случился приступ паники, — так испугались генералы вражеского десанта и «второго Порт-Артура». Моряки же напротив, готовились к сражению с хорошим, боевым настроем.

Тройка из «Александра», «Суворова» и «Орла» за месяц с момента прихода в Золотой Рог провела две учебные стрельбы средним и малым калибром, мастерство комендоров и выучка расчётов на броненосцах заметно выросли. В части же противоминной артиллерии ждали только Небогатова, чтобы адмирал «продавил» вопрос по увеличению калибра орудий предназначенных к уничтожению вражеских миноносцев, до трёх-четырёх дюймов и дал приказ к чёртовой матери поснимать бесполезные 47-миллиметровые «пукалки». Сам Бухвостов не решался на такое вопиющее «фрондёрство», а командующему флотом, вице-адмиралу на месте виднее. Вряд ли бюрократы из Петербурга будут противодействовать Небогатову. Хотя и вставал вопрос, чем заменить «мелочёвку» — трёхдюймовых морских орудий не хватало катастрофически, даже поставить по второму на миноносцы, чего настоятельно требовали Керн и Коломейцев получилось лишь после того как серьёзно «поскребли по сусекам».

Не уходящие далеко от залива Петра Великого броненосцы изрядно подразгрузились, заметно «подвыскочив» из воды и наконец-то «явив миру» броневой пояс. Пятнадцать узлов и даже чуть больше держали уверенно, маневрировали с каждым выходом всё более чётко и слаженно, команды, получив награды за поход и прорыв, рвались в бой.

15 июня 1905 года четвёртый «российский мушкетёр» (так прозвали владивостокские обыватели выстроенные по французским лекалам «бородинцы») присоединился к товарищам. После спешного ремонта машин на «Бородино» на испытаниях выдали 14,25 узлов, а вот на пятнадцати, как и раньше начинались проблемы. Бухвостов на собрании командиров броненосного отряда заявил, что куда важнее сейчас поставить в боевую линию «Бородино», чем бояться отставания корабля Серебренникова, тем более драться придётся фактически на «пороге дома», где у противника не будет возможности маневрировать как заблагорассудится.

Однако, командующий Соединённым флотом отправив в Лаперузов пролив на усиление Камимуры семь больших миноносцев и «Асама», «Якумо», «Акицусима», «Сума» пока «обживался» в Гензане, большое внимание уделяя охране рейда и разрабатывая способы защиты от атак русских подводных лодок. Японские крейсера не уходили от базы более чем на 50–70 миль. Дальнюю разведку производили перегруженные углем миноносцы, частенько на своём пути встречавшие русских «коллег» сопровождаемых то «Авророй», то «Жемчугом» или «Алмазом». В таких случаях японцы начинали отход, русские их не преследовали, опасаясь угодить в подготовленную коварными азиатами засаду.

Когда стало ясно, что «Россия» и «Громобой» на Сахалин не пошли, а повернули на юг, Того приказал «Асаме» и «Якумо» передислоцироваться в Цусимский пролив. Ловить русские крейсера в океане бессмысленно, а перекрыть им путь в главную базу, принудить к интернированию вполне реально.

Вспомогательные крейсера и старые тихоходные миноносцы адмирал заранее «списывал» как расходный материал, их задачей было обнаружить рейдеры Небогатова, даже ценой своей гибели и перед неминуемым утоплением успеть оповестить командование.

Соответственно и команды были укомплектованы молодёжью, так, находящиеся в Сангарском проливе старые миноноски, под командование приняли даже не получившие первый офицерский чин курсанты, — авансом, на вырост. В Цусимском проливе в минной флотилии кадры были поопытнее, но половину экипажей составляли новички…

Однако Брусилов свой отряд в узости Цусимы более не повёл, решив дожидаться комфлота как можно дальше от броненосных крейсеров неприятеля и начал «прочёсывать» воды Восточно-Китайского моря в треугольнике Шанхай — Квельпарт — Кагосима.

Крейсера шли экономическим ходом, без надрыва машин, скорее распугивали везущих военные грузы «купцов», но даже такая неспешная «прогулка» позволила за три дня запризовать четыре парохода. Три из них (два японских и немецкий были утоплены, а очередной захваченный английский угольщик Брусилов повёл в точку рандеву с адмиралом. Каперанг справедливо полагал, что подгрузиться перед прорывом не помешает. 20 июня «Изумруд» отослали в Шанхай, якобы для пополнения запасов воды и угля, но на самом деле главной задачей «камушка» была разведка. В консульстве офицеры «Изумруда» должны получить наисвежайшие сведения от агентуры по перемещению японского флота. Причём Ферзен имел категорический приказ самому на берег не сходить, в случае появления японских крейсеров сниматься с якоря, оставив офицеров, выступающих в роли курьеров, на попечение дипломатов.

Лилье и Брусилов в рывок японцев к Шанхаю не верили, но, тем не менее на десяти узлах следовали за «Изумрудом», мало ли что.

«Рион» конвоировал трофей, постепенно превращаясь в «тюрьму народов», благо захваченные пароходы перед утоплением были основательно «обобраны» и проблем с провизией не ожидалось. Японские капитаны, допрошенные порознь, рассказывали примерно одно и то же. Адмиралом Небогатовым пугали не только детей, но и чиновников префектур, находящихся в удобных для десантирования «бородатых казаков» местах. О русском десанте на Хоккайдо моряки говорили как о практически свершившимся факте, приводя в пример своих знакомых с самого северного из большой четвёрки Японских островов, которых несмотря на почтенный возраст или болезни призывали на службу в батальоны территориальной обороны.

В полдень 22 июня радиостанция «Громобоя» приняла сигнал «Урала» — Небогатов спешил соединиться с крейсерами Брусилова. Выскочивший на отряд через пару часов «Изумруд» доставил новости: как секретные депеши, адресованные лично командующему, которые решено было не вскрывать, тем более расшифровать их было некому, а также ошеломившие всех известия о сражении броненосных эскадр в заливе Петра