«Фантастика 2025-138». Компиляция. Книги 1-20 - Владимир Владимиров

— Вы так считаете, Дарис? — Дим иронично приподнял брови.

Старый вояка уверенно кивнул.

— Поэтому готов идти с вами куда скажете, — повторил он уже однажды сказанное, — и не только я один.

Янаур осторожно встал на самый край чернеющего провала колодца, стараясь рассмотреть, что там на глубине.

— Там внизу протекают сточные воды, — учтиво сообщил ему Димостэнис. — Однако если его светлость не желает макаться в… гм… в общем, вы поняли во что, вы можете повернуть назад. Уверен дорогу вы найдете без труда.

Эардоре вернул ему не менее светскую улыбку.

— Если его светлейшее высочество не считает ниже своего достоинства макаться в… гм… в общем, вы сами поняли во что, я последую за ним.

Обменявшись любезностями, князья спустились вниз. Первым пошел Дим. Следующий за ним Янаур, слегка помедлил прежде чем разжать пальцы, отпуская веревку и становясь в мутную жижу. Димостэнис удовлетворенно улыбнулся, когда все же услышал едва различимые ругательства. Для того, чтобы приподнять себе настроение иногда достаточно сущего пустяка.

Дальнейший путь продолжился без приключений: узкие тоннели, темные комнаты, пещеры, лестницы то вверх, то вниз. Все это уже когда-то было. Узкий лаз, зажатый скалой с двух сторон, с застоявшейся нетронутой силой стихии. Небольшое плато и прозрачное озеро, спрятавшееся между камней.

Искупавшись в ледяной воде и сменив одежду, путники расположились на привал.

— Надо развести огонь, — поеживаясь от холода, произнес Янаур, — у меня зуб на зуб не попадает. Ну и холодина!

Димостэнис с немалым удовольствием наблюдал за попытками лэра. Стихия огрызалась, кусалась, то вспыхивала оранжевым столпом, то разлеталась на искры. Аура одаренного вспыхивала разными цветами. Напряжение возрастало. Олгин не зря старался — дар его сына воистину был велик. Оставалось в лишний раз удивиться, как тому удавалось скрывать такую одаренность на протяжении пяти аров.

Наконец Янаур устав от безрезультативных попыток, и в очередной раз ругаясь и потряхивая обожженной рукой, закрыл хьярт, мрачно смотря перед собой на голые камни, на которых так и не вспыхнул огонь.

Дим демонстративно небрежно сплел на ладони серебристый шарик, сворачивая энергетическое полотно пещеры так, чтобы ни в коем случае не разорвать его целостность. Потянулся к спящим внутри себя частичкам стихии и позволил ей соприкоснуться со сгустком энергии на руке.

— Здесь нельзя рвать энергию мира на нити. Эти места не терпят подобного, — произнес он, не отрывая глаз от огня, расправляющего свои оранжево-красные лепестки, между ним и лэром. — Если решишь проверить мои слова, делай это как можно дальше от меня.

Эардоре не отрываясь, наблюдал за танцем огня.

— Я хочу извиниться перед тобой, — произнес он, убедившись, что пламя не распадается на части и вряд ли он сможет управлять его энергопотоками.

— За что? — сухо уточнил Димостэнис.

— За произошедшее на корабле. Мы тебя не поняли.

— Конечно, я всего лишь пришлый имперец.

— Зачем ты так? — с укором произнес Янаур. — Это в Астрэйелле не помнят историю своих предков, похороненную под грудой лжи. Мы чтим память того, кто создал наш мир, не пожалев своей жизни. Для жителей долины Серебряный не пустое слово.

— О, да! — саркастически воскликнул Дим. — Ты, наверное, имеешь в виду князя Иасиона, который приказал меня убить, как только я оказался в вашей крепости или может быть его первого везеря, который оставив дом, будущую избранницу помчался выяснять кто из нас сильнее, ловчее, умнее. Или может быть его отца, который посадил меня на цепь в подвале, как взбесившегося пса. А уж о ее высочестве, даже говорить не приходится. Во истину ее любовь к Серебряному не знает границ!

— Когда ты перестанешь считать Мюрджен своим врагом?

Димостэнис подождал, когда лэр посмотрит ему в глаза.

— Никогда. Ведь именно вы сломали мою жизнь.

Сколько раз он думал об этом. Ведь если бы княжество не напало на Астрэйелль, он бы не ушел на север и не был бы вынужден провести там долгие миноры. Возможно, сложись все по-другому, и останься он в Эфраноре рядом с Аурино, смог бы предотвратить пожар недоверия и ненависти, который вспыхнул в груди старого друга. Смог бы встать между ним и советниками, которые, Димостэнис был в этом уверен, и приложили все свои силы, чтобы это случилось. Смог бы успеть, пока не стало слишком поздно, доказать императору, что его дар для того не страшен и ему не нужна его власть, корона, трон. Смог бы уберечь самое ценное, что подарила ему судьба. И сейчас бы ему не пришлось колесить дороги жизни, чтобы вернуть это.

— Ты уверен, что это была твоя жизнь? — Янаур спокойно встретил его взгляд.

Не испытай он все трудности своего изгнания, он никогда бы не узнал силу притяжения Фельсевера и не обрел бы кровного брата, не встретил бы людей, которые несмотря на всю вынужденную ничтожность их существования и свое бессилие сумели выстроить свое счастье, никогда бы не признал и не принял выбор сестры, не научился говорить «неодаренный» вместо презрительного «смертный».

— В той осталось то, что мне дороже всего. И этого ничем не изменить.

Князь бросил на него недоуменный взгляд.

— Это все ради того, чтобы что-то вернуть?!

Димостэнис горько усмехнулся.

— Это вы навешали на меня ярлыки: Серебряный, Изменяющий, Защитник. Долгие ары я ничего не знал о своем даре, а когда наконец открыл завесу тайны, не обрел долгожданной радости. Я отрицал то, чем меня наградила судьба, и все же вынужден был смириться. Потом стал учиться жить с этим и познавать нового себя. Наверное, я даже научился находить в этом покой и умиротворение. Однако разве это может заменить счастье?

Янаур опустил глаза за яркие языки пламени. Он молчал довольно долго, Дим уже успел обрадоваться, что тот больше ничего не скажет.

— Целительницы, которых ты однажды попросил меня найти, — наконец произнес Эардоре. В его распахнутых глазах горел пожар озарения. — Одна девица из того списка не так давно стала императрицей.

Ориф всегда был умен, наблюдателен, догадлив. Умел думать и сопоставлять факты, даже те, которые его не касались. Поэтому Дим в свое время считал его почти незаменимым. Впрочем, почему почти? Отрицать это, тоже самое, что отрицать его догадку.

— Я обычный человек, — сухо произнес он в ответ на очередную демонстрацию проницательности своего бывшего помощника, — со своими слабостями и желаниями. В этом мире есть несколько дорогих мне людей, которые искренне любят меня, и я люблю их не меньше. Я — не Зелос. Я испытываю такие же чувства, как большинство живущих под светом Таллы. Не люблю боль