Фантастика 2025-130 - Дмитрий Николаевич Коровников

протискиваются двое, одеты ремесленниками, но я почуял: за пазухой настоящие обереги. Ищейки! То ли пройдоху ловят, то ли жулик свой, прикормленный, и ловят простофиль на живца.

Не самый радостный город в мире, Джетсет мог и получше местечко для смерти найти.

Вот и он, на простой телеге, запряжённой волами, как былинный король. Переодели в чистую рубаху, в остальном такой же: светлые волосы немного спутаны, профиль хищный, а тонкие черты застыли надменной маской.

От не близких ворот шум. Где-то там соплеменники, не знаю, как минуют стражу, и знать не хочу – эти где хочешь пролезут!

Джетсета оставили в телеге, дюжина децимариев в парадных одёжках, если можно назвать особо чёрные рясы нарядными, окружили принца. На лобном месте разгорается спор: всё готово к сожжению, но по обрывкам речей уловил, хотят рубить голову. Только незадача, эшафота нет! Джетсет повеселел. Один из подручных палача, раздвигая толпу широченными плечами, бросился с поручением. Не прошло и четверти часа, едет телега, на ней здоровая колода для рубки мяса. Подручный сияет, гордый смекалкой.

На лице Джетсета облегчение сменилось тревогой. Даже не тревогой, а мучнисто-белым страхом! Народ вдруг заволновался, качнулся в сторону, но мигом успокоился, вокруг свист и хохот. С проулка выезжает телега с походной виселицей, впереди ступает с важным видом децимарий, что-то кричит про Третьего и приказ повесить, а не рубить.

Телегу с виселицей очень настойчиво проталкивают в центр площади. Децимарий от Третьего из Шести уже схлестнулся с другими двумя в жарком споре. Джетсет застыл в напряжении, ему предпочтителен какой-то один вид казни. Я глянул на широкий топор, брошен небрежно поверх колоды. Нет, топор заставляет принца бледнеть, как призрака увидел! Костёр я откинул сразу, костёр всем надоел. Остаётся верёвка.

Я выхватил взглядом тех двух унылых ищеек. Отираются неподалёку, что попадёт на глаза, услышано ушами – запомнят вернее писчего пергамента. Обереги за пазухой одинаковые. Я начал осторожно свивать канал для магии, как делал десятки раз, добывая силу гробниц и древних артефактов, как проделал на арене с шаманами.

Палач решил подразнить зрителей, попугать смертника. Могучие руки в курчавых барашках чёрного волоса играючи вскинули топор. Я приготовился. Децимарий из фракции усекновения головы показал толпе чистый пергамент – цел и невредим – уложил поверх колоды. Из толпы метнули несколько яблок, палач ловко поймал одно, другие отбил одним сложным слитным движением топора. Толпа взревела от восторга. Яблоко легло в центр, поверх пергамента. Сейчас прямая и длинная кромка топора, острая как бритва, развалит яблоко на две половины, но пергамент должен остаться без единого пореза.

Палач покрасовался ещё чуток, переложил топор поудобнее. Хэкнул – и лезвие понеслось вниз. Я спросил пень, не пропустить ли топор? Как аргумент – толика магии из амулетов. Палач – мастер своего дела, яблоко брызнуло половинами, децимарий схватил и радостно демонстрирует целый пергамент. В лицо ему хохот, зеваки тычут заскорузлыми пальцами. Децимарий оглянулся, уставился тупо на колоду, та лопнута надвое, половинки аккуратно завалились в стороны.

Из толпы засвистели, вокруг смешки и ехидные возгласы.

– Ты что, Бутель, каши с салом с утра переел? На чём рубить теперь будешь?

– А пергамент, пергамент-то цел! Как шуба у свояка, когда его медведь в предгорьях подрал…

Замешательством воспользовался сторонник верёвки, оттирает соперников в стороны, провозгласил громогласно:

– Успокойтесь, люди! Не беда, негодяя повесим!

– Так ведь это, он благородных кровей, полагается голову рубить! – прокричал какой-то законник из толпы. Прежде чем народ подхватил, децимарий воздел длань, пальцы в богатых перстнях пустили по толпе жирные жёлтые зайчики.

– Мы не признаем королей и их право! Он будет повешен, это слово Третьего из Шести!

– Тогда поскорее! – переменился законник.

На лице децимария расплылась улыбка, глянул победно на коллег.

– Будет вам зрелище! Но и закон почтить нужно, сначала обвинения, затем казнь!

– А как же приговор? – прокричал из толпы кто-то новый.

Децимарий осклабился ещё пуще, подмигнул:

– Ну что вы как дети!

Вновь грянул хохот, и я почувствовал, будто вляпался в неимоверно мерзкое. Хочется сжечь город дотла со всеми обитателями! В сердце мрачный огонь, и я всё чётче представляю одно из первых дел для Талисмана.

На запястьях как клешни сомкнулись, руки рывком завернули за спину. Я и глазом моргнуть не успел, как потащили с площади вон, по бокам сопят две те самые ищейки.

Мы вышли за пределы толпы, впереди глухой тупик. Я рванулся изо всех сил – сейчас начнут убивать!

На ухо шепнули:

– Не дёргайся, поговорить хотят и только!

Клешни разжались, я схватился за запястья, на коже след, точно изжёвана. Ищейки попрятали в карманы ручные кандалы необычной работы, похожи на клещи. Из тёмной ниши отделился высокий человек, одет добротно, даже слишком. Взгляд глаз из-под ещё чёрных бровей таков, что заставляет тянуться как новобранцу. В волосах полно седины, с шеи свисает массивная цепь с кулоном. Жестом отослал ищеек за пределы даже их слуха.

Губы, что как тонкая линия, разошлись в усмешке.

– Позволь поблагодарить за Магикус. Да и с колодой неплохо управился! Изящно, изящно!

– Вы… вы маг! – бросил я с вызовом.

– Вижу по лицу, ты всё осознал. Да, я ещё и Третий правитель.

– Н-но, почему? – проблеял я.

От уголков губ правителя побежали вниз горькие складки.

– А что нам оставалось? Магия Чаши Симарина иссякла, и мы не могли больше держать нечисть вдали от стен. Надо было как-то объяснять людям. Ещё вчера купались они в достатке, а иные и в роскоши, объяснять кто виноват. Именно кто виноват, думаешь, их волнуют детали, куда делась магия? Проще было объявить магию злом!

– И преследовать без разбору! – с жаром накинулся я.

– Это неизбежно следует из логики принятого решения, – с каменным лицом ответил правитель.

Я собрался с мыслями.

– Вы позвали меня не душу излить, так ведь? – вкрадчиво спросил я. Правитель рассмеялся:

– Верно. Как ты мог заметить, власть Шестёрки уже не та… да и Шестёрки нет, – проговорил правитель, глядя на удивлённое моё лицо. – Мало кто знает, Второй был тайно казнён за измену, Шестого прикончил ты. Пятый стар и почти выжил из ума.

– Теперь понятно, – проговорил я медленно, – вы на очереди! Что случилось, Первый хочет править единолично?

– Что хочет Первый, знает только он. Это не важно. Важно, чего хотим мы.

– Кто эти мы? И чего ждёте… от меня?

Третий правитель поколебался, продолжил со вздохом:

– Достаточно знать, что мы хотим возвращения короля. Точнее, королевской власти! Джетсет подходит нам… весьма!

– Временно свободный от королевства принц, который претендует и на старые свои