Родная партия - Глеб Ковзик

чего точно нет у рядовых граждан. Будто искра надежды. В двух случаях у него просыпается такой взгляд: когда говорим о его похождениях, и когда спорим о политике. Сергей в некоторых взглядах идейный, хотя чаще в его поступках проскальзывает карьеризм. Кажется, будь сейчас 1991 год, он стал бы радикальным демократом — уж слишком в нём много внутренней личной свободы и стремления обуржуазить всех окружающих. Рядом с ним коммунисту стандартного образца станет плохо. Сложно объяснить его постоянное стремление заскочить за линию.

А коммунист ли товарищ Курочка?

Я оказался боязливее его. Остерегаюсь всего, занимаю позицию пассивного слушателя, и только с ним становлюсь раскованнее. Курочка по-житейски снимает болезненную тревожность в чуждом мне окружении. Даже сейчас, например, говорю так откровенно только с ним, вернусь домой и сразу в дневник: “Кажется, наболтал лишнего” Впрочем, имею железное алиби: и в моей реальности было не очень спокойно, и к советской повседневности был не готов, необходимость привыкнуть диктует соответствующее поведение.

Курочка, понял я со временем, заставляет не только отвлечься от тревоги из-за того, что произошло со мной, но и побуждает больше участвовать в новом “старом” мире. Перед глазами все ещё всплывает вспышка от ядерной бомбы, напоминающая мне, что нужно действовать, раз появился экстраординарный случай изменить ход истории.

— А ты хотел бы, чтобы советский народ жил так же, как на Западе?

— Ну ты загнул, — Сережа сложил руки на груди. — Запад гниет уж лет тридцать-сорок и скоро сгниет окончательно. У них сейчас СПИД, наркомания и бездомные. Ты хочешь, чтобы я такое пожелал советским гражданам? А вот в той же братской Германии, например, благосостояние народа очень даже ничего.

Интересно, был ли он на Западе?

— Сейчас, как говорят в наверху, принципиален вопрос о недопущении размывания социализма… — мягко задвинул его риторику в гладкое русло.

— Партийную дискуссию никто не отменял, Андрей, особенно проведенную в марксистско-ленинском духе.

— Мы ещё не партия.

— Но мы Центральный Комитет.

— ЦК Комсомола. Ты забыл добавить, что мы из ЦК младшего брата партии.

— Мы всё равно молодые коммунисты.

Андрюха, держи улыбку, не смейся! Что ж, пока в душевных разговорах Сергей считает себя коммунистом. Неистово хочу посмотреть на него в году эдак 1989-м!

— В общем, я понял твою мысль, — примирительно показал ему открытые ладони. — Честно скажу, интересное в этом есть. Какие-то наметки на подобные рассуждения у меня тоже имеются. Но нужна умная голова. И нашей высоты недостаточно.

— Это ты верно подметил. Надо бы повыше забраться. А насчет умной головы, так я тебе организовал сегодня встречу с Иваном Витальевичем. Помнишь, рассказывал о нем? У человека не мозг, а библиотека.

— Сегодня? – моему удивлению не было предела.

— Ага.

— Оно того стоит?

— Безусловно!

К нам подошел официант.

— Мне пльзеньское и сосиски, — Сергей жестом отстранил меню от себя. — Ну, выбирай. Или подождешь Ивана?

— Подожду.

— Только об одном прошу. Он парень необычный, с прибамбасом, и не всегда понятно по эмоциям, с каким настроением пришел. Так что будь к нему добр и снисходителен. Медлительность у него та ещё, моя бабушка быстрее думает. Зато рассудительный и честный, — Сергей весь посуровел, тихо добавил то, что показалось самым важным и действительно интересующим моего собеседника. — У него полезные связи. Его отец в ЦК работает, идет на повышение, а с начатыми кадровыми перестановками можно подняться на новой волне и другим. Тебе и мне не помешают новые знакомства.

— Разве я кого-то обижал? — спросил без намека на сарказм. — Так говоришь, словно руки отгрызаю по локоть.

— Ещё бы. Ведь ты только в последний месяц превратился в добренького.

Я всё стеснялся спросить у своего окружения, каким был “Андрей Иванович” до того, до того, как я занял его место в 1985-м. Это не вопрос, а настоящий удар в лоб. Лучше выудить такую информацию случайно и постепенно.

— Ты сильно изменился, Андрей, — Сергей словно прочел мои мысли.

— Преувеличиваешь.

— Да нет, все говорят про тебя. Настоящая звезда комсомола. Или крест.

— И ты туда же. Тоже мне, товарищ!

В ответ Сергей лишь ухмыльнулся, вытер салфеткой рот и отлучился на минуту.

Ждать незнакомца пришлось недолго.

Одетый в мешковатый пиджак, с абсолютно черными волосами, тяжелыми чертами лица и скептическим взглядом, совсем не улыбающийся молодой парень пристально разглядывал меня, чем напоминал некоторых кавказских друзей Аслана, чье напряжение было сравнимо с натянутой струной. Говорил тихо, медленно и серо, будто эмоции придерживал. Что ж, если знакомство исходит от Сережи, можно и познакомиться с этим челиком.

Первые десять минут мы неловко перебрасывались фразами. Иван заказал себе шпикачек, а я салат; увидев, что в заказе нет горячительного, Сергей ехидно улыбнулся.

Сергей не стелился под Ивана, но переигрывал с искренностью. Ну не верю я, что ему нравится слушать сравнение партийных документов при Черненко и Горбачеве.

— Ну, голова, говори нам. Есть что-нибудь интересное из пленума?

— Читал доклад. Интересная речь у Горбачева. Нас ждут перемены.

— Даже так? — я постарался “удивиться”, но Курочка недовольно ткнул туфлей в ногу.

— Обратил внимание на несколько моментов, — Иван поднял в воздух вилку, видимо для усиления эффекта. — Сознательно и положительно подчеркнута работа, проделанная Юрием Владимировичем в предыдущие годы. Основная цель — экономическое ускорение.

— Что думаешь обо всём этом, голова?

— Интересная попытка перезапустить политику Андропова, – после долгой паузы тихо ответил Иван. – Контекст соответствующий. Человеческий фактор, стратегические резервы, требовательность, дисциплина, ещё раз дисциплина… Ещё научно-технический прогресс. Будет упущено время. Советской экономике придется туго. Существует угроза системного кризиса. В гонке с капиталистическим Западом мы даже не на втором месте.

Я приоткрыл рот от удивления.

— Не слишком ли пессимистично? — Сергей поморщился от услышанного.

— Нет.

Сергей ещё сильнее поморщился: “Что, неужели всё?”

На этот вопрос Иван не ответил. Его вилка ударила в тарелку, болезненно скрипнув.

— Да ты гонишь? — Сергей не унимался. — Вот и живи надеждой на лучшее будущее.

— Не гоню. На что надеялся?

— Горбачев молодой, пусть решает сейчас.

— Он и решит. Вернее, уже.

— Только