Я – Легенда - Евгений Александрович Гарцевич

— Гвардейские уже вторую неделю ссутся, — продолжил Грэди. — До сих пор пропажу Делахантов не расследовали, а исчезла вся семья. Раз — и всё. Были люди и нет, только пустая ферма и осталась.

— Ну, подожди, — начал спорить второй. — Пастор говорил, что это пришлые. У Магвайра как раз рабы сбежали месяц назад. Но бабки шепчутся, что это грэйрэм был. А если это был грэйрэм, то понятно, почему Гвардия на измене. Против него даже усиленные из звероловов не выходят. И заметь, сектанты только первый раз к больнице вышли, а до этого стороной обходили.

— Тихо ты, дурак… — понизив голос ответил Грэйди, вмиг растеряв всю свою храбрость. — Накликаешь еще, а вон как раз за горкой на повороте развилка к Делахантам. Хорошо, что пастор недалеко живет, у него заночуем. Бомбардику далеко только не убирай.

Мужики замолчали. Мне, собственно, тоже добавить было нечего. Фургон замедлился, поднимаясь в горку и поворачивая. На этом повороте я решил их покинуть. Спасибо, что подвезли и помогли определиться с дальнейшими шагами. Да, Кристина была права, я еще долго буду удивляться — теперь еще и рабство с нетерпимостью к новеньким поселенцам. Так что точно нет никакого желания встречаться с местной общиной и пастором. И сектантами тоже, и с Гвардией. Вообще, пока ни с кем — поспать бы.

Очередной волной навалилась слабость, мешок, на котором я лежал и с которого попытался перевалиться через борт, был мокрый. Давненько меня так не накрывало, а если быть точнее, то вообще никогда. Иммунитет образцовый всегда был до встречи с чужим геномом. Но переварим, не такое переваривали.

Подбодрив себя, наскреб где-то остатки сил и выкинулся из фургона. Довольно громко шмякнулся и потянулся за ножом. Ирландцы явно меня услышали, но среагировали странно. Под крики: «гони, гони, это грэйрэм» защелкали поводья, и фургон натужно попер в горку и уже через несколько секунд скрылся за деревьями.

Я развалился посреди дороги и раскинул руки. Улыбнулся, глядя на темнеющее закатное небо. Красиво. Чертовски красиво! Я много где видел закаты — и закат в Аркадии определенно один из лучших!

Но называть это место домом, все-таки рановато. Мне об этом тут же напомнил чей-то смеющийся лай, доносящийся вместе с ветерком. Похоже на гиену. Я еще подняться с земли не успел, как со стороны леса прилетел ответный вой. Диковатый, с ледяными оттенками в голосе. Кто это был, определить не удалось, вообще никаких ассоциаций. Возможная гиена залаяла еще раз, а потом резко заскулила. Причем с таким надрывом, будто ее действительно кто-то рвет.

Надо вставать и двигать к Делахантам. Грэйрэма я, может, вообще не встречу, а что община ирландцев, что открытое поле — до рассвета могу и не дожить.

Как я добрался до развилки, я еще помню, как шел дальше, размылось в одно сплошное синее небо, залитое красными лучами заходящего солнца. Если, конечно, это солнце, а не какой-нибудь красный карлик…

До небольшой двухэтажной и с виду сильно заброшенной фермы, я добрел уже почти в полной темноте. И сделал это даже не на морально-волевых, а на писке биомонитора. Он еще и цапнул меня пару раз, вероятно, взял кровь для анализа. Экран часов тускло светился, по нему галопом бежали строчки текста, но сфокусироваться не получалось. Из-за деревьев, мимо которых я прошел всего несколько минут назад, снова раздался дикий вой, настолько пронзительный и ледяной, что у меня даже температура на пару градусов упала, и волосы на затылке зашевелились.

— Я спать, — прошептал я, махнув рукой за спину, и ввалился в шершавую, растрескавшуюся дверь, — разбудишь — прибью…

Глава 6

Проснулся я от солнечного света, шебаршащему по моим многострадальным глазам. Но я только рад был! И факту, что проснулся, и тому, что глаза нормально реагировали на окружающее. Проморгался, осматриваясь и вспоминая, где я вообще. Какой-то чердак с дырявой крышей, сквозь которую ровными линиями лился солнечный свет, подсвечивая в воздухе пыль. Красота, прямо как летом в деревне у бабушки с дедушкой.

Пыльные частички казались такими живыми, что их захотелось потрогать. Чуть ли не гроздью зачерпнуть. Я сфокусировался, проверяя, насколько улучшилось зрение, и лихо, но бесконтрольно, увеличил кратность картинки. И особенно близко приблизил яркую пылинку, словно в прицел на нее смотрю. А то и в микроскоп. Пылинка оскалилась, продемонстрировав два ряда острых зубов, и выпучила все свои глаза. Два красных в центре, и по паре оранжевых по бокам. Этакий домашний клещ с максимально удивленной мордой.

Я тут же закрыл и даже дыхание задержал. Ну его на хер такое солнечное счастье и радужное настроение.

Еще и нос рукой прикрыл, резким движением спугнув всю пыльцу. Миг, и вернулось обычное зрение, еще миг и на чердаке я остался в одиночестве.

— Доброе утро, Аркадия, — процедил я, не открывая рта. Но хотя бы радует, что эта мелочь страшна, но пуглива.

Прислушался к звукам за стеной. Вот если бы только что не увидел пыль с характером, реально подумал бы, что где-то в отпуске на свежем отпуске. Птички поют, ветки шелестят, что-то типа шмеля (по звуку) мимо прожужжало. Снизу скребется кто-то, наверное, мышки…

Чувствовал я себя средне. Лихорадка прошла, жар спал, но слабость еще присутствовала. Если прикинуть в процентах, то бодрячком я себя ощущал где-то на четверть. И очень хотелось пить, и даже, наконец, появилось желание что-нибудь съесть.

Поворочался, разминаясь, и поднялся. Уперся головой в потолок и, держась за него одной рукой, а второй прикрывая рот с носом, пошел искать выход. Вокруг было пыльно (но уже по обычному), грязно и мусорно. Мир, может, и другой, но чердак — везде чердак. Использовали его для хранения всякого хлама, который было жалко выкинуть.

А Делахантам, похоже, жалко было выкидывать даже откровенный мусор. Еще вечером показалось, что дом очень плох. Странно, вообще, как здесь люди жили. Но внутри было еще хуже. Может, они сами ушли?

Но нет.

В поисках люка пришлось раскидать несколько трухлявых ящиков и совсем уж гнилых досок. Вообще, не помнил, как забаррикадировался, видимо, на автопилоте. А как в сам люк подтянулся, вообще, загадка. Лестницы не было, до пола почти два метра. А на самом полу первые следы, что ушли не сами. Я бы даже сказал, не хотели уходить.

Широкий кровавый след,